Лисса Прайс - Измененная

Блейк отвез меня на частную конеферму в холмах к северу от Малибу. В тот единственный раз, когда папа возил нас кататься верхом на общедоступную конюшню, все было совершенно иначе. Там лошади были унылые и усталые, и мы в основном ехали шагом по ровным сухим тропам, окруженным голыми кустами. Мне казалось, лучше ничего не бывает, но что я понимала? Мы с Блейком ехали по зеленым лугам на норовистых арабских конях с лоснящимися гнедыми боками. Мы прошли медленной рысью по дороге в сосновом лесу и пересекали журчащие речки. Мы были только вдвоем: других всадников не оказалось. Здесь вообще не было других людей, насколько я смогла увидеть. Блейк оказался более умелым всадником, однако подстраивался под мою скорость. А я не хотела ехать быстрее, чем легкая рысь. Я не смела рисковать падением и травмой.

Спустя пару часов Блейк остановил своего коня и спешился.

– Готова полдничать?

Мы были в совершенно необжитой местности.

– Еще бы. Но я что-то не вижу тут кафешек.

Он улыбнулся:

– Просто следуй за мной.

Он взял коня под уздцы и завел его за поворот. В тени большого дуба оказался стол, заставленный едой: разные сэндвичи, виноград, фрукты на шпажках, кексы. При виде моего лица он расхохотался.

– Я попросила просто арахисового масла и картошки фри!

Он пожал плечами.

Блейк помог мне спешиться, и мы привязали коней к дереву. Для них были приготовлены ведра с водой и сено.

Он вытащил мобильник.

– Иди сюда.

У него на губах появилась лукавая улыбка. Я секунду колебалась, а потом шагнула к нему.

Он развернул меня так, чтобы я стояла спиной к нему, а потом обнял меня за шею и притянул ближе. Кожа у него была нагрета солнцем и пахла средством от загара. Я взялась обеими руками за его руку, ощутив крепкие мышцы. Второй рукой он поднял мобильник, направив камеру на нас.

– Чтобы можно было вспомнить, – сказал он.

Щелк!

Не посмотрев на снимок, он убрал телефон в карман.

– Ты зверски проголодалась? – спросил он.

Мы сели за стол и наполнили тарелки. На земле я заметила большую корзину для пикников.

– Кто все это приготовил? – спросила я, проглотив кусок.

– Феи.

Он подал мне газировку.

– У этого народца хороший вкус. Они даже цветы поставили.

Я прикоснулась к вазочке с крошечными орхидеями.

Блейк вытащил оттуда один цветок и вручил мне:

– Это тебе.

Я взяла орхидею и восхищенно ее рассмотрела. Лепестки были желтые, с темно-лиловыми пятнами, напоминающими узор на шкуре леопарда.

– Никогда не видела орхидей с вот такими пятнышками, – сказала я, прикасаясь цветком к кончику своего носа.

– Знаю. Они необычные. Вроде как ты.

Я почувствовала, что краснею, и сделала вид, будто поглощена питьем газировки.

– Так кто ты на самом деле, Кэлли, таинственная девушка? – спросил он. – Почему я тебя никогда раньше не встречал?

– Тогда я не была бы таинственной.

– Какая твоя любимая еда? Не задумывайся, отвечай сразу!

– Чизкейк.

– А любимый цветок?

– Этот.

Я покрутила стебель пятнистой орхидеи.

– Фильм этого года?

– Не могу выбрать, их слишком много.

Мне не хотелось признаваться, что я ни одного не видела.

– Животное?

– Кит!

– Быстрый ответ.

Он тряхнул головой, и мы оба засмеялись.

– А что насчет тебя? – спросила я. – Твоя очередь.

– Цвет: голубой. Еда: картошка фри. Инструмент: гитара. – Он выпаливал ответы очень быстро. – Интерес: вымирающие животные.

– Здорово, – сказала я. – Этим не поделишься?

Он прищурился, притворяясь, будто серьезно задумался.

– Ладно.

Мы долго сидели на солнце, болтая и по-настоящему знакомясь друг с другом. Я могла бы оставаться здесь с ним вечно, вот только начало холодать. Я невольно потерла плечи.

– Как ты думаешь: надо ехать? – спросил он.

Я кивнула и начала собирать тарелки.

– Перестань. – Он взял меня за локоть. – Это сделают и без нас.

– Кто – феи? А ты не считаешь, что это гадко: заставлять их столько работать. Портить свои нежные волшебные ручки?

– Они любят работать. Им нравится их фейская зарплата.

– Это твое ранчо, да?

Он сжал губы. Мне показалось, что ему не хотелось хвастаться.

– Бабушкино.

Я почувствовала еще что-то – какую-то грусть. Наверное, в какой-то момент оно принадлежало его родителям, но потом они умерли – как и родители всех новичков. Я кивнула:

– Тогда мы определенно поручим все заботам фей.

Мы отвязали коней и поехали обратно. Солнце уже опускалось за вершины. Очень давно у меня не было такого дня, в который мне не приходилось бы бороться за выживание. При мысли о том, что он подходит к концу, у меня перехватило дыхание. Словно прочитав мои мысли. Блейк остановился и, сидя в седлах рядом друг с другом, мы вместе смотрели на закат.

– Тебе понравилось? – спросил он.

Мне хотелось восторгаться, но я сдержалась.

– Было неплохо.

Я обернулась к нему и широко улыбнулась. Он ответил мне такой же улыбкой. А потом просто молча смотрел на меня, и одна половина его лица была красной от закатного солнца. Я ощущала исходившее от него невидимое тепло. Будь это сентиментальная компьютерная игра, сейчас между нами плавали бы слащавые сердечки.

Внезапно на меня нахлынуло чувство вины из-за Майкла. Хоть мы на самом деле не были парой, между нами было нечто особое. А еще существовали и другие причины, по которым мне следовало больше не думать о Блейке. К чему все это может привести? Ни к чему. Ни к чему. Ни к чему!

Я глубоко вздохнула и отвесила себе мысленную оплеуху. «Прекрати все анализировать и наслаждайся тем временем, которое у вас с ним осталось!» – приказала я себе, глядя, как за горизонтом исчезает последний краешек солнца.

В машине я задумалась о том, как попросить Блейка об одолжении, которое мне было от него необходимо. Вот только он захотел заехать домой к матери его дедушки. Ей надо было помочь разобраться с компьютерным экраном.

Она жила в высоком многоквартирном доме в Вествуде. В лифте он объяснил, что его прабабушку зовут Марион, но он называет ее Баби. Она не любит называть свой возраст, но по его предположениям ей двести лет.

Когда она открыла дверь, то оказалась совсем не такой, как я ожидала. Она была крошечная, а волосы у нее были не серебряными или белоснежными, а мягко-кремовыми. На ней был серый кашемировый тренировочный костюм. Но самым странным оказалось то, что она демонстрировала свои морщины гордо, не прибегая ни к хирургическим подтяжкам, ни к омолаживающим процедурам.

Взяв меня за руку, она отвела меня к креслу. От нее пахло лавандой.

– Блейки, экран не желает включаться. – Она присела рядом со мной на небольшой диванчик. – Он предупредил меня, что, возможно, приведет подругу. Мне так приятно с вами познакомиться!