Джек Макдевит - Жар-птица

Само собой, пришел и Чарли, опять в обличье Рода Бейкера: окруженный небольшой группой людей, он стоял в углу библиотеки и рассказывал, как они высадились в Бьюкенен-Харборе, а затем улетели оттуда с искином – Бета, – некогда принадлежавшим Кассандре Талли, признанному классику. Ее юмористические произведения читают и сегодня, через несколько тысячелетий после ее смерти. Никто из авторов комедий не продержался столь долго.

Вместе с Чарли были семь других Бета, в обличье мужчин аристократического вида, прекрасных женщин и даже бывшего президента Вильянуэвы. Восьмой, которого нашли на выброшенном на берег корабле, чудом уцелевшем после тысяч приливов, видимо, оказался более застенчивым – у него не было голограммы, но он разговаривал со всеми, кто желал пообщаться, выражая радость по поводу своего спасения. Как он поведал мне, ему хотелось, чтобы поднялся уровень воды или корабль развалился на части: тогда его питание наконец отключилось бы.

– Но теперь, – сказал он, – я счастлив, что этого так и не случилось.

Док заявил, что мы немало способствовали успеху его миссии, и добавил, что уже поступают пожертвования на новые экспедиции.

Я несколько раз возвращалась в музей Кейтон-Ферри. Элиот Чермак все так же гордо смотрит с фотографии в галерее героев – красивый, отважный, самоотверженный. Меня не оставляет мысль, что, если бы Элизабет в тот вечер сказала «да» и Чермак провел бы с ней ночь на острове Виргиния, он пережил бы землетрясение и вернулся за Крисом Робином. Тогда можно было бы избежать потери «Капеллы» через несколько лет: две тысячи шестьсот человек остались бы в живых. Алекс больше не высказывал предположений о событиях той роковой ночи, считая, что ничего хорошего из этого не выйдет.

На следующий день после праздника Шара пригласила нас на ужин в «Тардис».

– Угощаю, – сказала она. – У меня новости.

Мы пришли пораньше и успели выпить вина – наверняка речь шла о хороших новостях, что-нибудь насчет блокнота. Наконец, улыбаясь, вошла Шара, которую ждал «Черный карго» – ее любимый напиток.

– Мы добились результата, – сказала она, делая глоток. – Нам было известно, что степень опасности для корабля, совершающего прыжок вблизи траектории черной дыры, зависит от сочетания факторов – типа двигателя и прочего. Вы все это знаете.

– Да.

– Это было непросто, но мы нашли формулу.

Подошел официант.

– Здравствуйте. Меня зовут Калефф. Готовы сделать заказ? – спросил он.

– Подождите минуту, – попросил Алекс.

Калефф улыбнулся, поклонился и ушел. Алекс не сводил взгляда с Шары. Я снова наполнила бокалы. Шара, растягивая мгновение, сделала еще глоток.

– Неплохо, – одобрила она.

– Продолжай, Шара, – поторопил ее Алекс.

– Ладно. В общем, при наличии первоначальной информации относительно старта пропавшего корабля мы можем дать обоснованный прогноз, указав, где и когда он появится. У нас еще не все готово, но успехи есть.

– Значит…

– Похоже, что «Капелла» всплывет через четыре года. И мы намерены при этом присутствовать.

Отношение к искинам во всем мире меняется. Я вовсе не утверждаю, что ответственность за это несем мы с Алексом, но тем не менее термин «Бета» стал общепринятым. Есть мнение, что это слово просто легче произносить, чем «искин». Так или иначе, Бета теперь могут владеть собственностью во многих муниципалитетах по всей планете. Другие планеты Конфедерации, недовольные происходящим, обвиняют Окраину в слабости и глупой сентиментальности.

У Чарли есть дом в горах к северо-западу от Андиквара, и мы порой приезжаем туда на вечеринки – хозяин их обожает. Движение за права искинов возникло и на Деллаконде, появился законопроект о предоставлении Бета права голоса.

Одни ученые спорят о том, каким образом искин смог обрести разум, другие – о том, когда именно это произошло. Некоторые придерживаются мнения, что они обладали разумом с древних времен – с тех пор, как литературный мир обнаружил, что великий романист двадцать третьего века Макс Олбрайт на самом деле был Бета.

Как христиане, так и иудеи недавно сошлись на том, что никто не знает в точности, есть ли у Бета душа, но будет разумно предположить ее наличие. Исламские теологи, всегда остро реагирующие на общественные вопросы, пока не пришли к какому-либо решению.

Порой я задумываюсь о том, как будет выглядеть мир через тысячу лет.

– Дот, уходи. Началось.

Она и сама это видела. Трос становился прозрачным, нематериальным, мерцая, словно фонарь с севшей батарейкой. По радио слышались взволнованные голоса: «Уходи. Осторожнее. Дот, не…» Схватив Роуэну, она потянула ее за руку.

– Отпусти трос, – сказала Дот, хотя и знала, что та ее не слышит. Она не успела показать женщинам, как пользоваться радиосвязью, но все равно взывала к Роуэне. – Ради всего святого, отпусти.

Роуэна продолжала висеть на тросе, отказываясь разжать пальцы, даже когда, казалось, больше не за что было держаться, даже когда исчезла ее рука. Потом трос и рука появились снова. Роуэна все так же цеплялась за трос, и все так же слышались тревожные голоса по радио:

«Что происходит?»

«Господи, я так и знал…»

«Что с тросом?»

Дот ощутила приступ тошноты. Где «Маккэндлс»? Она в отчаянии огляделась. «Неустрашимый» оставался на месте, но «Маккэндлс» исчез.

– Мелисса, ответь, пожалуйста, – попросила она.

Голоса смолкли. Навигационные огни «Неустрашимого» стали ярче, как и свет в кабине.

– Мелисса, слышишь меня?

Ответа не последовало. Вокруг «Неустрашимого» стало темно. Звезды потускнели, Дама-под-Вуалью превратилась в легкую дымку, а затем тоже исчезла во всепоглощающей тьме.

– Чейз? Слышишь меня? Мелисса?

Ответа она не ожидала – и не получила. Оставались лишь огни корабля…

Сзади к Дот подплыла Лиза, взяла ее за руку и попыталась что-то сказать. Дот видела, как та кусает губы. Трос словно перерезало – конец, присоединенный к «Маккэндлсу», исчез.

– Мы в порядке, – проговорила она, надеясь, что сейчас все станет как прежде. – Мы в полном порядке.

«Неустрашимый» выглядел так же надежно, как раньше.

– Чейз, слышишь меня? Мелисса? Кто-нибудь?

Она смотрела в пустое небо, не веря собственным глазам. Из космоса небо выглядит совсем иначе, чем с пляжа. Атмосфера не заслоняет его, и звезды всегда светят ярко. Дот казалось, будто ее поместили в темную комнату, простирающуюся во все стороны – до бесконечности.

– Кто-нибудь меня слышит?

Отпустив Роуэну, она повернулась к Лизе и наверняка обняла бы ее, если бы позволял скафандр.

– Мы не успели, – сказала она, не обращая внимания на то, что никто ее не слышит. – Можно возвращаться.