Конни Уиллис - Не считая собаки

– Сдается мне, вы перепрятываете призы, когда никто не видит, – заявила она, размахивая игрушечной лопаткой. – Поэтому я не спускала глаз с квадратиков.

– Если ты не спускала с них глаз, – резонно заметил я, – как я мог перепрятать клад?

– Не знаю, – буркнула Камелия. – Но другого объяснения нет. Семнадцатая никогда пустой бывает.

Я понадеялся, что, потратив последнее, Камелия наконец уберется, но она осталась понаблюдать, как маленький мальчик вскапывает шестую (возраст), а его мама – четырнадцатую (сегодняшнее число).

– Сдается мне, вы так-таки ничего и не клали, – заключила Камелия, проводив взглядом рыдающего мальчика, которому не достался приз. – Только говорите, что клали.

– А ты не хочешь прокатиться на пони? – предложил я. – Мистер Сент-Трейвис вон там катает на пони.

– Это для малышей, – скривилась Камелия.

– А к гадалке ты уже ходила? – уцепился я за соломинку.

– Да. Мне выпала дальняя дорога.

«И поскорее бы», – взмолился я про себя.

– На прилавке с безделушками попадались прелестные перочистки, – пошел я на сделку с совестью.

– Мне не нужна перочистка. Я хочу главный приз.

Еще полчаса она следила за мной, словно коршун, а потом явился профессор Преддик.

– Точь-в-точь раннимедская равнина. – Он обвел жестом всю лужайку с киосками и чайным шатром. – Военачальники, встав лагерем и развернув знамена, ожидают короля Якова со свитой.

– Кстати, о Раннимеде… – оживился я. – Не пора ли нам спуститься дальше по реке, а потом вернуться в Оксфорд к вашей сестре и племяннице? Они наверняка уже затосковали без вас.

– Да ну! – отмахнулся он. – Времени еще уйма. Они приехали на все лето, а полковнику завтра должны доставить серебристого тантё «красная шапочка».

– Мы с Теренсом можем отвезти вас завтра на поезде – просто проверить, как дома дела, – а потом вернетесь посмотреть на «красную шапочку».

– К чему хлопоты? Моди – расторопная девочка, у нее там наверняка полный порядок. И вряд ли Теренс захочет ехать, раз он теперь помолвлен с мисс Меринг. – Профессор покачал головой. – Не скажу, впрочем, что одобряю такие скоропалительные обручения. Как на ваш взгляд, мистер Генри?

– На мой взгляд, у кого-то тут ушки на макушке. – Я многозначительно посмотрел на Камелию, которая заложив руки за спину, с серьезным видом сверлила глазами песчаную площадку.

– Она прелестна, спору нет, но в истории совершенно не разбирается, – продолжал профессор, не уловив намека. – Утверждает, что Нельсон потерял руку в бою с Непобедимой армадой.

– Вы будете копать? – обратилась к нему Камелия.

– Копать? – удивился профессор.

– Искать клад.

– Как профессор Шлиман раскапывал древнюю Трою, – понял профессор и подобрал лопатку. – Fuimus Troes; fuit Ilium [42].

– Сперва нужно заплатить двухпенсовик, – вмешалась Камелия. – И выбрать номер.

– Номер? – Профессор выудил из кармана два пенса. – Хорошо. Пятнадцать – в честь дня и года подписания Хартии вольностей. – Он пересыпал монеты мне в руку. – Пятнадцатое июня 1215 года.

– Это завтра, – напомнил я. – У нас есть великолепная возможность наведаться в Раннимед в годовщину подписания. Можно телеграфировать вашим родственницам, чтобы встретили нас там, а мы с утра отправимся на лодке.

– Там туристы косяками ходят, – поморщился профессор. – Всю рыбу распугают.

– Пятнадцать – плохое число, – не одобрила Камелия. – Я бы выбрала девятку.

– Вот! – Профессор вручил ей орудие труда. – Вы за меня и покопаете.

– И тогда что найду останется мне?

– Поделим пополам, – решил профессор. – Fortuna belli semper anticipiti in loco est [43].

– А что мне будет за труды, если клада в пятнадцатой не окажется?

– Лимонад и пирожные в чайном шатре, – пообещал профессор.

– Пятнадцатая точно мимо, – заявила Камелия, но все же начала копать.

– Судьбоносный день, пятнадцатое июня, – протянул профессор, наблюдая за ней. – Пятнадцатого июня 1814 года Наполеон вступил в Бельгию. Если бы он двинулся дальше на Линьи, а не остановился у Флерюса, вбил бы клин между войсками Веллингтона и Блюхера и обеспечил себе победу при Ватерлоо. Пятнадцатое июня – день, изменивший историю навсегда.

– Я говорила, что в пятнадцатой пусто, – торжествующе провозгласила Камелия. – По-моему, в них во всех пусто. Когда мне дадут пирожные с лимонадом?

– Прошу вас! – Профессор взял ее под руку и повел к чайному шатру, а я наконец получил возможность сгонять к мистеру Дануорти.

Я двинулся к беседке, но не сделал и трех шагов, как меня перехватила миссис Каттисборн.

– Мистер Генри, вы не видели Камелию?

Я объяснил, что она в чайном шатре.

– Полагаю, вы уже слышали чудесную новость о помолвке мисс Меринг и мистера Сент-Трейвиса? – восторженно продолжала она.

Я подтвердил, что слышал.

– Я всегда считала июнь идеальным месяцем для помолвок, а вы, мистер Генри? Тем более когда вокруг столько прелестных девиц на выданье. Не удивлюсь, если и вы с кем-нибудь обручитесь.

Я повторил, что Камелия в чайном шатре.

– Благодарю! О, и если увидите мистера Финча, не сочтите за труд передать, что у нас в киоске с выпечкой заканчивается пастернаковое вино.

– Хорошо, миссис Каттисборн.

– Финч – изумительный дворецкий. Такой заботливый. Вы знаете, он ходил за тминным кексом для прилавка с выпечкой в такую даль – аж в Стоустер. Все свободное время тратит на походы по округе, выискивая деликатесы для нашего стола. Вчера вот прогулялся на ферму к Билтонам за клубникой. Золото, а не человек! Лучшего дворецкого у нас еще не было. Теперь днем и ночью тревожусь, как бы его не увели.

Вполне закономерная тревога, с учетом обстоятельств. Интересно, что на самом деле понадобилось Финчу в Стоустере и на билтоновской ферме? И отвяжется ли от меня миссис Каттисборн?

Она отвязалась, но сперва явились хихикающие Цинния и Лилия и вручили мне по двухпенсовику за свои счастливые номера – три и тринадцать. Пока я их спровадил, прошло почти полчаса, вот-вот могла вернуться Камелия.

Я рванул лихим спринтом через подъездную дорогу к кругу для катания на пони и попросил Теренса несколько минут присмотреть за кладоискательской площадкой.

– А что нужно делать? – уточнил он подозрительно.

– Собирать двухпенсовики и выдавать лопатку, – объяснил я, умолчав про Камелию.

– Тогда справлюсь, – согласился Теренс, привязывая пони к дереву. – По сравнению с этим – просто синекура. Меня тут все утро пинают.

– Пони? – Я с опаской покосился на копыта.

– Дети.

Я вручил ему план площадки с кладом и инструмент.

– Через четверть часа вернусь.

– Можете не торопиться, отлучайтесь на сколько понадобится.

Поблагодарив Теренса, я ринулся к беседке. И почти добрался. У самых зарослей сирени меня перехватил священник.