Кен Маклауд - Ночные проповеди

– Мне дали понять, что у этого корпуса есть возможность управлять полетом при входе в атмосферу.

– У меня, как видишь, такой возможности нет.

– Если позволишь мне вынуть чип из твоей головы, то сможешь безопасно спуститься вместе со мной.

– Вполне вероятно, что ты обманываешь меня. К тому же какой смысл в таком спасении? Меня будут судить.

Лодырь-2 к идее суда над Хардкаслом отнесся совершенно равнодушно. Но, похоже, преступник всерьез рассматривал такую возможность. Это заблуждение стоило использовать.

– Скамья подсудимых – удобная трибуна, – заметил Лодырь-2. – Многие мученики за веру пользовались этим.

– Да, так было. Что ж, делай что должен.

Он разжал хватку. Ремонтный робот со всей быстротой, на какую отважился, взобрался по руке Хардкасла и залез на голову. Там он рассек искусственный скальп, открыл крышку черепа и вынул чип, а затем сунул его в гнездо внутри своего корпуса. Оттуда чужой процессор никак не мог повлиять на работу тела, но сохранялась ограниченная возможность общения с ним.

Рассчитав наилучшее время прыжка с точностью до миллисекунды, Лодырь-2 покинул кувыркающееся гуманоидное тело как раз тогда, когда ощутил, что поверхность корпуса начала разогреваться от вхождения в атмосферу. Он растопырил манипуляторы, выпустил углеродные перепонки и несколько минут скользил над погруженной в ночь Атлантикой. Затем скрутился в мяч и метеором понесся вниз.

– Наше движение не похоже на контролируемый спуск, – заметило с тревогой то, что составляло личность Хардкасла. – Чем это объясняется?

– Я солгал, – ответил Лодырь-2. Падая, они сгорели в оранжевом пламени.

– Ты в дерьме по уши, – сообщил главный инспектор Фрэнк Макоули Адаму Фергюсону.

Было восемь сорок пять утра, вторник, восьмое сентября. Инспектор Фергюсон стоял, сцепив руки перед собой, напротив стола Макоули. Лодырь сидел рядом. Фергюсон не мог отделаться от ощущения, что в жужжании роповского вентилятора слышалась нотка самодовольства. Ладно, пусть радуется. Ночь у инспектора выдалась жуткая – во-первых, из-за новостей об эвакуации космического лифта, а во-вторых, после взрыва в «Динамичной Земле» его преследовали кошмары. Вдобавок, не умолкая, сыпались звонки от разъяренного начальства, интересовавшегося, как это полиция спровоцировала разорительно дорогостоящую эвакуацию лифта.

– Сэр, я понимаю вас, – сказал он. – Однако позвольте предположить…

– Присядь, – посоветовал Макоули и сам поудобнее устроился в кресле. – Я тебе зря мозги промывать не буду. Меня самого через час вызывает на ковер главный констебль. Это ж как надо постараться, чтобы вытеснить с первых полос самое жуткое кровопролитие со времени Войн за веру. Мать твою, у тебя получилось! Причем с моего благословения, как подтвердят все свидетели и записи. Ты понимаешь, что хозяева Атлантического лифта на нас могут подать в суд? На полицию и на нас лично? И я уже не говорю про «Ханиуэлл».

– Пускай попробуют. Они хоть и винят нас за ложную тревогу, но уже вовсю хвастаются тем, как блестяще провели эвакуацию. Триумф техники безопасности! Им следовало бы поблагодарить нас за первую возможность серьезного испытания.

– Вряд ли главного констебля убедят такие аргументы.

– Меня они тоже не слишком убеждают, – согласился Фергюсон. – Но мы все-таки получили нечто вроде признания от копии Хардкасла. А копия Лодыря, по всей видимости, сумела прикончить ублюдка.

Макоули потер ладонью лоб.

– Этого мало. Люди хотят крови – и трудно их винить. Черт возьми, никого не устроит и не успокоит записанное бормотание полоумного робота.

– Сэр, я, в общем-то, согласен. Но ведь, как ни крути, мы раскрыли два убийства и теракт робота-смертника. А если люди потребуют живых людей на скамье подсудимых, есть еще Ливингстон и его конгрегация. Их нужно прощупать как следует.

– Ты глянь на это здраво, – посоветовал Макоули. – Ты хочешь сказать, что «Ливингстон Инжиниринг» саботирует свои же поставки для космического лифта в рамках заговора правого крыла американцев-изгнанников? И все они хотят обрушить лифт?

– Насчет американцев – пока домыслы. Но в целом – да.

– Хорошо, подумай так: с какой стати Джону Ливингстону уничтожать свое же дело? К тому же, если он или кто-то, кто на него работает, скажем, сыпанет песка в подшипники кабин, чтобы те соскользнули и грохнулись о кабель, или вытворит еще что-нибудь в том же духе – расследование обязательно приведет в его компанию.

– Возможно. Но проблема с логикой возникает лишь в том случае, если рассматривать Ливингстона как бизнесмена, а не как фанатика.

– Ага, фанатик. Припоминаю, нам вдалбливали полезность этого определения, когда мы подвизались в «богоборцах».

Фергюсон поиграл желваками на скулах.

– Сэр, вы ведь понимаете, о чем я. Он религиозно и политически мотивирован больше, чем…

– Да, да, но это еще не объясняет, с чего бы ему устраивать диверсию, которая неизбежно приведет к нему самому.

– Сэр, вы настолько верите в эффективность расследований на государственном уровне по горячим следам…

– Да! Как ни странно, верю, – ответил Макоули, затем откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. – Слушай, я отчаянно хочу прижучить этого типа – если он, конечно, действительно связан с заговором и планом Хардкасла. Но, – инспектор предостерегающе воздел палец, – быть знакомым с преступником еще не значит быть с ним связанным.

– Сэр, но знакомства достаточно, чтобы получить ордер на обыск его фирмы, его фабрик…

– В такой обстановке – недостаточно. – Макоули развел руками. – Да, люди хотят крови. С другой стороны, они хотят объяснений. А если мы сделаем что-нибудь, что будет выглядеть как подталкивание доселе мирных граждан к терроризму, то это сильно повредит нам в будущем. И наступит упомянутое будущее уже через недельку. Да, я настолько циничен. Да, так быстро сейчас проворачиваются подобные дела.

– Сэр, я же говорил вчера: это политика.

– Ладно, смотри сюда, – Фрэнк упер локоть в стол и выставил палец. – Первое: пришел отказ на твой запрос установить круглосуточное наблюдение за Джоном Ливингстоном. Но если ты слегка за ним последишь – сугубо по личной инициативе, конечно, – то мне об этом заранее знать необязательно.

– Спасибо, – сказал Фергюсон.

– Второе: перед тем как с головой уйти в свою версию саботажа, задумайся: может, американские заговорщики либо ковенантеры добивались как раз не падения лифта, а его эвакуации? Сколько уже на нее потратили? Сто миллионов? Плюс к тому расходы на проверку конструкции, кабин, роботов и на простой всей махины. Это как со старыми «грязными бомбами», когда угрозами добивались большего, чем взрывами. Не исключено, что они добились своего, заставив нас – тебя в частности – сделать всю работу за них.