Грег Бир - Город в конце времен

– И что они из себя представляют? – решила уточнить Тиадба.

– Колеи служат путями сообщений. Даже в Хаосе присутствует иерархия правил, или, вернее, антиправил… силы или слабости, грандиозности или ущербности. Наиболее высокопоставленные и самые могущественные фигуры или формы – мы не рискуем именовать их разумными или мыслящими – пользуются колеями для передвижения. Среди них необходимо особо упомянуть Молчальников, которые были активны и могущественными во времена Сангмера, да и сейчас сильно докучают нашим путепроходцам.

– Как они выглядят? – спросил Нико.

Патун покачал головой.

– По-разному. С Башни пытаются проследить за их появлением, однако до нас информации доходит совсем немного.

Разведчики стояли возле купольной хижины, гримасничая и потягиваясь, поскольку не до конца освоились с новым облачением.

– Древняя материя, из которой состоите вы и которая некогда заполняла собой Землю, в свое время была защищена суспенсивным полем, непроницаемым барьером для Хаоса. Однако после того как Тифон взял Кальпу в осаду, возникла необходимость в локальных генераторах реальности, – нам пришлось забросить все, что находится за этой границей. Первородное вещество в Хаосе стареет непредсказуемым образом, образуя пакеты геологических изменений и дислокаций, которые не подчиняются простым правилам гравитации, физики и пространственно-временного континуума. Возникает впечатление, что Тифон наслаждается нестабильностью – все, что служит ему развлечением, возбуждает Хаос и подвергает Землю пыткам.

– Вы все время говорите о Тифоне, словно он живой, – заметил Нико. – Он в самом деле более могущественный, чем эти, как их там, Эйдолоны?

– В этом вопросе я столь же невежественен, как и вы, – ответил Патун после краткой паузы. – В свое время некоторые считали неизвестные силы природы величественными врагами или ненасытными божествами. С моей точки зрения, Тифон не является частью нашей природы – в нем нет ничего величественного или достойного уважения. Он – бич и чума. Впрочем, вы вскоре познакомитесь с ним сами – лучше всего придерживаться той теории, которая поможет вам выжить.

Махт и Кхрен заинтересованно переглянулись, хотя эта сентенция не удовлетворила Нико, самопровозглашенного философа. Перф, Шевель и две тихие самки откровенно скучали. Денборд и Тиадба внимательно слушали и старались не лезть вперед со своим мнением.

Почувствовав молчаливый скептицизм Тиадбы, Патун присел возле нее на усыпанное дресвой дно канала. Даже в этом положении его голова возвышалась над девушкой, хотя она и подросла немножко за счет подошв скафандра.

– Я вижу, у тебя есть вопрос, – сказал он.

– Хорошо, мы отправимся туда, куда надо, – кивнула она. – Но кто сделал нас такими?

– Я полагаю, Формовщицы, во исполнение приказа какого-то Эйдолона. Очень хочется когда-нибудь встретить этого старого маразматика и высказать все, что я о нем думаю. – Патун пошевелил скрюченными пальцами и шутливо коснулся кончика носа, подражая обычаям племени. – Много веков назад, в эпоху моей юности, я решил утолить чувство личной вины и в нарушение законов Ратуш-Князя самостоятельно отправил группу исследователей в Хаос.

Он на мгновение замер, лицо его пошло морщинами, и Тиадба подумала, что впервые видит такое выражение на физиономии Высокана. Что это означает: печаль, тоскливую надежду, скорбь по утратам?

– Вестей от них не ждали. Любой, кто покидает Кальпу, не возвращается – и причины для этого просты и очевидны.

– Да, но вы упорно продолжаете отправлять туда нас , – возразила Тиадба.

– О, планы эти разработали умы более возвышенные, чем я… да и я сам считаю, что мы все одержимы, невзирая на последствия. Вы следуете своим инстинктам, я же исполняют свои обязанности. – Он встал. – Если кто-то из моих посланников до сих пор там – и все еще свободен, – можно надеяться на их помощь. Если повезет… Словом, даже с ними следует соблюдать все меры предосторожности, как и в отношении любых иных явлений в Хаосе.

Перф, почти невидимый в тумане, стоял на краю лагеря и неотрывно глядел на Ярусы. Махт сплел пальцы перед собой, шепча слова успокоительной песни.

Лицо Патуна разгладилось и приняло отвлеченный, задумчивый вид.

– Я верю – потому что обязан верить. Если кто-то из вас преуспеет, будет выполнена задача столь великая, что оправдаются все бесчисленные жертвы, которые понес ваш род.

– Старый болтун отправился на боковую.

Неслышно ступая, к Тиадбе приблизилась широкоплечая тень. Девушка повернула голову и бросила на Кхрена кислый взгляд. Ее вновь мучили горькие думы. Конечно, в этом нет его вины, однако ни Кхрен, ни остальные не могли заменить собой ее юного воина, пусть он и вел себя порой как глупый мальчишка.

– У нас есть немного времени, – тихо сказал Кхрен, почувствовав ее настроение. Из-за его плеча выросли Махт и Перф. Юноши присели рядом.

– Пожалуйста, почитай еще из твоих книг, – попросил Перф. – Нам надо учиться.

Трясоткань Грейн и древние буквожуки больше не служили ей руководством – слова приходилось разгадывать самостоятельно; впрочем, Тиадба уже набила на этом руку. Прочитанное она пыталась донести до остальных, объяснить. Она была уверена, что именно этого хотела от нее Грейн. Как странно, что не получается ясно припомнить лицо старой саммы или напев ее мягких, но настойчивых речей. Вот Джебрасси Тиадба помнила очень ясно.

Подошли Денборд, Нико и Шевель, неся с собой тюфячки. Последнее время все предпочитали спать на свежем воздухе, под темными арками, а не внутри шатких палаток, которые хлопали при каждом ветерке – пугали и наводили на невеселые мысли.

Тиадба села поудобнее и раскрыла одну из книг. Любимыми историями начинающих разведчиков стали пассажи про Сангмера-Пилигрима и Ишанаксаду, дочь Библиотекаря, однако повествования редко были теми же самыми – непонятная особенность книг, на которую, впрочем, ее слушатели не обращали внимание.

По необходимости она либо пропускала, либо парафразировала те кусочки, которые не понимала сама, да и множество слов были по-прежнему незнакомы. С другой стороны, чем больше Тиадба их перечитывала, тем сильнее становилось чувство, что она словно видит их более опытными глазами, и с каждым разом ей открывается какое-то новое значение.

Кое-какие пассажи, рассыпанные по тексту подобно чафовым зернам в пироге, до сих пор ставили в тупик. Скажем, могли встретиться некие инструкции: пойди туда , сделай вот это , затем вот это — мировые карты, вот как назвала их Тиадба, – и порой она намеренно читала их ради успокоительного эффекта непосредственно перед тем, как приходили Высоканы и гасили лампы.