Грег Бир - Город в конце времен

На этот раз она выбрала один из более знакомых текстов; ее товарищи расположились кружком, поджав ноги, и устремили взгляды в густеющие тени…

– Повесть, которую я расскажу, незамысловата, – начала Тиадба, и ее глаза заволокло влагой. Ведь они с Джебрасси… всего десяток пробуждений назад…

Некогда, половину вечности тому назад, величественная «нова» – издревле так именуемая, хотя сия звезда горела вот уже десять триллионов лет – оказалась практически полностью окружена Хаосом Тифона. Лишь пять миров осталось, а на одном из них – на Земле – уцелело двенадцать городов, пристанищ для тех, кто собрался со всех окраин после долгого и мучительного упадка космоса.

Самой величественной и древнейшей из этих цитаделей была Кальпа – и самой мудрой, – ибо сей город непрерывно готовился к наступлению часа, когда Хаос поглотит даже их новое солнце.

Поражение неминуемо – так считали многие.

Величайшим из людей той эпохи был представитель расы Дев – Полибибл. Он совершил путешествие к предельному краю дряхлеющего космоса, чтобы жить и набираться мудрости в сияющей славе шестидесяти солнц царства Шен, могущественной цивилизации, которой вскоре предстояло быть пожранной Хаосом.

Земные Ратуш-Князья пообещали богатую награду тому, кто доберется до чужедальних краев и убедит Полибибла вернуться. Ибо Полибибл, поглощенный изучением наук в местах, расположенных за регионами, полными ловушек и силков, не мог вернуться самостоятельно.

Первым вызвался в добровольцы Ремонтник по прозванию Сангмер, юный, но уже признанный и уважаемый за многочисленные походы и редкостную доблесть.

Сангмер собрал команду и оживил последний межгалактический корабль Земли. Со своими спутниками, отобранными за их силу, отвагу и ум, он совершил странствие по единственному открытому пути, ведущему в дальний закоулок Вселенной.

Из этого рискованного путешествия – ибо пережили они великое множество приключений, удивительных и смертельно опасных – вернулись лишь десяток смельчаков, и с ними Полибибл. Хаос меж тем ярился, злодействовал и соблазнял своим ужасом – часто на краю гибели оказывался их корабль, – ибо, как свидетельствуют многие, нет ничего более упрямого и извращенного, нежели Тифон, а другие добавляют: и более непредсказуемого, против чего бессильны любые планы.

Вместе с Полибиблом привез Сангмер на Землю и его непостижимую приемную дочь, которая, как признавали многие, отстояла от человечества дальше, чем шеняне, – хотя форма ее была прелестна.

Она выбрала себе имя – Ишанаксада: «рожденная из всех историй» – и приняла облик расы Дев, расы ее отца.

На Земле их приветствовали Ратуш-Князья, и было ликование, и была радость великая, и скорбь безмерная, ибо многие семьи оплакивали потерю сыновей и дочерей.

Полибибл приступил к трудам своим в высокой башне над первым бионом Кальпы и, мудрость шенянскую применив, изладил в скором времени чудо-машину «Эквилибриум» для защиты нового солнца и отпора Хаосу.

Да и Сангмер не проводил дни свои в праздности, но отдавался всемерно иным вояжам, странствиям и опытам высоконаучным – изучая, измеряя и дерзкий вызов бросая Хаосу, за что и почести снискал себе неслыханные, – хотя путешествия его унесли жизни многих и многих отпрысков благородных семейств.

И вот, столь много погублено было достославных дщерей и сынов человеческих, что Сангмер-Пилигрим известен стал также под прозвищем Истребителя Мечты – титул, который не мог он носить горделиво, а посему дал он зарок уйти в далекое изгнание в страну Сессилей, «Сидячих растений», и не возвращаться, пока не изучит там Тишину на протяжении долгих веков.

Из толп, стоявших вдоль ленточной дороги, которой начинался его покаянный путь, вышла Ишанаксада и встала рядом с ним, и он принял на плечи свои диски памяти тысяч потерянных товарищей, и под грузом этим тяжким согнулся могучий Сангмер.

Несравненна изысканная красота Ишанаксады, но отнюдь не в этом таится причина запрета на ее изображения вплоть до дня сегодняшнего; не было никого прекрасней нее ни для отца, ни для празднолюбопытных, следивших, как приняла она на плечи свои часть бремени Сангмера и помогла донести диски до порога Сессилей, где Тишина означает мир.

Говорят, что в краю Сессилей их линии впервые переплелись и стали расти вместе. Другие утверждают, что любовь их взяла свое начало на обратном пути из царства Шен. Никто не противился тому, чтобы Ремонтник взял себе в жены Ишанаксаду, ибо лишь немногие осмеливались сердить Полибибла, который спас человечество и благословил этот союз.

По их возвращении из страны Тишины Полибибл поручил им многие великие задачи, как купно, так и порознь.

И вот было так, и пребудет так вовеки.

Тиадба захлопнула книгу, и молодежь сдвинула кружок теснее. Каким-то образом повествование несколько изменилось после предыдущей читки – появились иные подробности… а может, их уши просто учились улавливать новый смысл.

– Не очень веселая история, правда? – высказался Кхрен.

– Мы все там сгинем, – мрачно заявил Нико. – Сам себя не понимаю, но я все равно хочу туда идти. Фрасс!

Сквозь усталость в Тиадбе вдруг прорезалось жгучее желание поговорить о Джебрасси… или накричать на них – ведь он обязательно жив , он к ним присоединится, и его присутствие сделает этот поход совсем иным, не как прежние… Но, едва подавшись вперед, девушка посмотрела по сторонам и обмякла, понимая, что ее товарищи вряд ли поверят или найдут в этом утешение.

– Пора спать, – сказала она.

Все обижено надулись и пошли раскладывать спальные тюфяки под высокими арками.

ВАЛЛИНГФОРД

Коренастый, плотно сбитый мужчина в твидовом костюме отказался сообщить свое имя. Поначалу он держался надменно и неприступно, затем вдруг переменил отношение и стал грубовато-напористым, словно очень долго жил в одиночестве, хотя и привык во всем играть первую скрипку. Что же касается акцента, то дать ему точное определение не удавалось: по-видимому, британский, возможно, кокни, но Даниэль не был экспертом.

Сообща они набрались смелости и покинули дом, где Уитлоу все так же сидел на стуле, время от времени дергая конечностями как сломанная заводная кукла. Нечто вроде зари заливало округу светом плавленого олова. Квартал к северу напоминал небрежную аппликацию или коллаж: полосы света и тени липли к темным, зловещим домам. Пешеходы, застигнутые на улицах, все стремились и стремились куда-то, но у них было очень мало времени – хуже того, им приходилось проделывать это вновь и вновь. Лишь немногие производили впечатление, будто догадываются о своем злоключении – как насекомые в твердеющей смоле. Все, кроме Даниэля и его коренастого спутника; да, но как долго продлится их свобода?