Фредрик Олссон - Конец цепи

А потом воцарилась тишина, продолжавшаяся, казалось, бесконечно долго, но никто не стремился нарушить ее.

Им требовалось рассортировать свои мысли и разложить их по полочкам.

Время шло, и оно не играло никакой роли, случившееся уже было не изменить, они не могли повлиять на него, как бы быстро ни среагировали. Оно находилось просто-напросто вне их ответственности теперь. И это чувствовалось бесконечно хорошо.

Первой заговорила Жанин.

Сейчас у нее полностью сложилась мозаика в голове, все, пережитое ею в замке за полгода, обрело свое место, все стихи и все шифры, и потом еще мысли Вильяма помимо этого.

И теперь мотив был понятен, и она прекрасно представляла его по ту сторону своих закрытых ресниц, и единственно осталось задать один вопрос.

Абсолютно неизбежный. Иначе не назовешь.

– Выходит, то, что мы видим сейчас… – начала она, открыла глаза и посмотрела на Вильяма, – вся эта большая эпидемия…

Вильям кивнул. Ничего не сказал.

– … возникла, поскольку они прочитали, что она должна быть?

Он не ответил. Смотрел на нее, но не пытался заговорить.

– Если бы никто не нашел шифра, если начать с этого, – сказала она. – Если бы никому не удалось расшифровать его, если бы никто не попытался создать вирус с целью поменять зашифрованное послание. Если бы этого не произошло, как тогда случившееся могло бы иметь место?

Она посмотрела на Вильяма. И ответила сама себе:

– Это произошло, поскольку они знали, что оно должно произойти.

Снова воцарилась тишина.

И в конце концов он кивнул ей в ответ.

Возможно, она была права.

И именно поэтому он ранее выскочил на улицу.

Обшаривал взглядом горы.

И именно поэтому его неотступно преследовала одна и та же мысль.

– Как думаешь, мы сможем пробраться в замок снова?

– Зачем? – спросила Жанин.

– Я полагаю, наша задача позаботиться о том, чтобы никто не сделал ту же ошибку снова.

Они проникли в маленький спортивный магазин и снабдили себя всем необходимым. Уложили свою добычу в маленький автомобиль, на котором Альберт и Лео прибыли сюда, и сейчас ждали только сумерек, горя нетерпением, пока время медленно двигалось вперед.

Вильям сидел на большой лоджии, пристроенной сбоку к дому, поместив ноги на ступеньку лестницы, спускавшейся к земле. Перед ним раскинулась деревня, прилепившаяся на склоне холма, ее единственная улица то исчезала между строениями, то появлялась снова, а на покрывавшем все вокруг свежем снеге не было видно следов ни ног, ни колес.

В гостиной перед дверью на лоджию на диване спали Альберт и Жанин. Крепко прижавшись друг к другу. Он сзади, обнимая ее руками, и она в меру возможностей старалась не отставать от него. Как будто они хотели быть уверенными, что не потеряют друг друга, нигде и никогда снова, ни при каких обстоятельствах.

Медленно, медленно темнело.

И на смену дню приходил вечер.

А в окнах вокруг никто не зажигал ламп, никто не возвращался домой, чтобы приготовить ужин, ничего не происходило за исключением того, что смеркалось и становилось холодней, и Вильям еще плотнее запахнул толстую куртку из магазина.

Лео вышел на улицу и сел рядом с ним, как только начали опускаться сумерки. Было по-настоящему холодно сейчас, холодно и тихо, и единственно слышался звук кристалликов льда, скользивших по земле под действием слабого ветра. Да еще шум деревьев и шелест их пуховиков каждый раз, когда они шевелились. Вереница птиц пролетела высоко над домами, также нарушив тишину зимнего вечера, и Лео проводил их взглядом, видел, как они исчезли за крышами на пути в долину.

И когда он подумал о них, эта мысль уже не отпускала его.

Птицы. Все прочее. Все живое, все вокруг них.

Для каждого из нас есть своя глава.

Так ведь сказал Вильям. И как ни пытайся выразить подобное, все равно ведь это звучало банально. Но в результате не переставало быть правдой. И будоражило воображение Лео.

Из-за таких вещей и становятся вегетарианцами, сказал он.

Вроде бы абсолютно некстати.

И Вильям повернулся к нему, широко улыбаясь.

– У растений тоже есть ДНК, ты же знаешь.

«Идиот», – добавил он. Но только в мыслях. И с теплотой.

А Лео пожал плечами.

– Тогда будет трудно есть что-то завтра.

И тишина вернулась, и они смотрели перед собой снова, видели, как солнце опустилось и исчезло, забрав остатки света.

– Кто? – спросил Лео в конце концов.

Вот и все, что он сказал. Но более ничего и не требовалось.

Именно этот вопрос Вильям сам задал себе, когда узнал обо всем, и его также задавали себе Коннорс, Жанин и все другие посвященные постоянно, и он звучал снова и снова, независимо от чьего-то желания.

Кто поместил там шифрованные сообщения?

Вильям посмотрел на него.

– Разве это имеет какое-то значение? – спросил он и одарил Лео беглым взглядом. И покачал головой в качестве ответа на собственный вопрос.

– Кто или что, или они попали туда по воле случая, или находились там изначально, – сказал он. – Как бы все ни происходило, они уже там есть.

Ему стало спокойно на душе.

Он не знал кто. И почему. Не знал ничего, кроме того, что он не видел никаких возможностей это узнать.

Они знали не слишком мало. А, наоборот, слишком много.

И он сказал это. А потом снова наступила тишина.

И Вильям обнаружил, что Лео улыбается ему.

– По-моему, в этом все равно был какой-то смысл.

Вильям посмотрел на него. О чем речь?

– В нашем приезде сюда с бумагами Уоткинс. Мне кажется, в этом был смысл.

– Знаешь, – сказал Вильям, – мне плевать на то, что ты думаешь.

Он обнял молодого человека за плечи.

И какое-то время они сидели так. Не отец и сын, но в каком-то смысле ужасно близкие друг другу люди. И внезапно Лео понял, что рядом с ним находился он.

Тот самый человек, которого искала Кристина, именно такой Вильям, каким он когда-то был, из-за которого она позвонила ему среди ночи и заставила его поехать с собой в Амстердам, и искать на свой страх и риск. И сейчас, увидев его, он понял почему.

Так сидели они.

И одна мысль крутилась у Лео в голове.

Должен он сказать или нет.

Пожалуй, это было очень кстати, но также могло разрушить возникшее настроение совершенно напрасно. Хотя он чувствовал себя просто обязанным сделать это. В любом случае ради Кристины.

И в конце концов решился.

– У нее было кольцо на руке, – сказал он.

Вильям посмотрел на него. Не понял.

– Когда мы начали искать тебя. Она надела его.

Вильям отвернул лицо в сторону. Ничего не говоря.

– Я просто хотел, чтобы ты знал это.

Все еще никакого ответа.

Тишина, обступившая их сейчас, казалось, пришла навечно и ни при каких условиях не собиралась уходить, и Лео подумал, что он, вероятно, поступил неправильно в любом случае. Наверное, ему не следовало говорить ничего, а стоило оставить все как есть, пожалуй, он просто разбередил чужую рану и сейчас сидел с рукой толком незнакомого мужчины на плече и совершенно не представлял, что случится далее.