Дин Кунц - Ночной кошмар

Окуривая дымом кабину, Клингер заявил:

– Держу пари, что ты был бы не прочь затащить обеих малышек к себе в постель и засунуть одной и другой. Хочется, правда?

– А кому бы не хотелось?

– Их трудно удовлетворить, – хихикнул Клингер. – Чтобы их осчастливить, нужен необычайно выносливый мужчина. Думаешь, ты смог бы выдержать обеих: и Кристал, и Дейзи?

– Я бы заставил их потрудиться.

Клингер громко захохотал.

Салсбери ненавидел его в это мгновение.

Эта грубая скотина всего лишь влиятельная продажная тварь, подумал Огден. Его можно купить – и купить дешево. Так или иначе, а он помогает «Фьючерс Интернешнл» заполучить контракты с Пентагоном. А взамен он получает отдых в Лас-Вегасе да еще нечто вроде стипендии, которая капает на его счет в швейцарском банке. В этой сделке только одно не стыковалось с личной философией Леонарда Даусона. Салсбери спросил Клингера:

– А девочек тоже Леонард оплачивает?

– Ну не я же. Мне никогда не приходилось платить за это. – Тяжелым взглядом он смотрел на Салсбери, пока не убедился, что ученый ему поверил. – В отеле выписывают счет. Он оплачивается «Фьючерс». Но мы с Леонардом оба делаем вид, что знать не знаем про девиц. Когда он спрашивает меня, как мне отдыхалось, это звучит так, словно все, что я могу делать, так только сидеть на краю бассейна и почитывать книжонки. – Эта мысль его позабавила. Он продолжал посасывать свою сигарету. – Леонард пуританин, но он хорошо знает, что личные убеждения не должны мешать бизнесу. – Он покачал головой. – Да, твой шеф – человек.

– Он мне не шеф, – заметил Салсбери. Казалось, Клингер его не услышал. – Мы с Леонардом партнеры, – добавил Салсбери.

Клингер сверху вниз окинул его взглядом:

– Партнеры.

– Вот именно.

Их глаза встретились.

Через несколько секунд Салсбери нехотя отвел взгляд.

– Партнеры, – повторил Клингер. Не верилось ему в это.

«Но мы именно партнеры, – думал Салсбери. – Даусон мог нанять вертолет, номер в отеле «Фортуната», Кристал, Дейзи и тебя. Но меня он не нанимал и никогда не сможет нанять. Никогда».

В аэропорту Лас-Вегаса вертолет приземлился в тридцати ярдах от великолепного белого лайнера, на фюзеляже которого сверкала алая надпись: «Фьючерс Интернешнл».

Пятнадцать минут спустя они были опять в воздухе, на пути к незабываемой полосе земли возле озера Тахо. Клингер откинул свой пристяжной ремень и сказал:

– Думаю, ты собираешься взять у меня интервью.

– Так и есть. У нас на это целых два часа. – Он положил на колени диктофон. – Слышал ли ты когда-нибудь о подсознательных…

– Прежде чем мы начнем, я бы хотел пропустить виски.

– Думаю, бар на борту есть.

– Отлично. Просто здорово.

– Где-то сзади. – Салсбери махнул рукой через плечо.

Клингер распорядился:

– Смешай мне четыре унции шотландского виски и четыре кубика льда в стакане на восемь унций.

Поначалу Салсбери просто ушам своим не поверил. Потом до него дошло: генералы никогда сами не готовят для себя выпивку. «Не давай ему запугать себя», – подумал он. И все же вдруг почувствовал, как помимо воли встает и идет в хвостовой отсек самолета. Словно не владеет собственным телом. Когда он вернулся со стаканом виски, Клингер даже не сказал ему спасибо.

– Ты говоришь, что ты один из партнеров Леонарда?

Салсбери понял, что, взяв на себя обязанности официанта, а не хозяина, он только усилил подозрение генерала, что слово «партнер» к нему не подходит. Этот ублюдок проверял его.

Его стали одолевать сомнения, не слишком ли много для него и Даусона, и Клингера. Способен ли он противостоять на ринге этим борцам-тяжеловесам? Он должен был приготовиться к отражению нокаутирующего удара.

Он немедленно прогнал эту мысль. Без Даусона и генерала он не сможет продолжать скрывать свои открытия, которые финансирует правительство и на которые оно немедленно захочет наложить лапу, лишь только узнает об их существовании. У него не было выбора, приходилось сотрудничать с этими людьми; и он знал, что ему следует быть осторожным, подозрительным, все время начеку. Но человек может, не беспокоясь, позволить себе делить ложе с чертом, пока он держит под подушкой заряженный револьвер.

Но сможет ли это сделать он?

Особняк Даусона, сосновый дом в двадцать пять комнат, фасадом выходил на озеро Тахо в штате Невада; этот дом Даусона получил две награды – за лучший дизайн и архитектуру – и был отмечен в «Прекрасном доме». Особняк стоял у самой кромки воды на поляне в пять акров, а позади него поднимались сотни величавых сосен; казалось, строение являлось частью окружающего пейзажа, вырастало из него, хотя линии здания были вполне современными. Первый этаж был мощным, округлым, сложенным из грубого камня, без единого окна. Следующий ярус – круг того же размера, что и первый, – был чуть выше нижнего. Со стороны озера второй ярус как бы нависал над первым, скрывая маленькую лодочную пристань; на озеро выходило и окно двенадцати футов высотой, из которого открывался величественный вид на воду и покрытые соснами отдаленные склоны. Куполообразная черная, крытая шифером крыша была увенчана высоким восьмифутовым шпилем.

Впервые увидев это сооружение, Салсбери подумал, что оно сродни тем футуристическим церквям, которые поднимались в последние десять-пятнадцать лет в процветающих фешенебельных пригородах. Забыв о такте, он выпалил все это, но Леонард тогда воспринял это замечание как комплимент. Однако встречаясь с Даусоном еженедельно последние три месяца, Огден узнал о некоторой эксцентричности хозяина и уверился, что дом изначально замышлялся как храм, что Даусон намеревался превратить его в священный монумент благоденствия и силы.

Сосновый дом и стоил примерно столько же, сколько церковь: полтора миллиона долларов, включая стоимость земли. Тем не менее это был всего лишь один из пяти домов и трех громадных квартир, которыми Даусон и его жена владели в Соединенных Штатах, на Ямайке, в Англии и Европе.

После обеда трое мужчин расположились в удобных креслах в гостиной, вблизи от окна с живописным видом. Тахо, одно из глубочайших высокогорных озер в мире, блестело в лучах заходящего солнца, почти скатившегося с неба и скрывающегося за горами. По утрам вода была прозрачно-зеленоватой. Днем она приобретала цвет чистого голубого кристалла. Сейчас, прежде чем стать черной как смоль, вода, словно пурпурный бархат, переливалась у берега. Пять или десять минут они наслаждались видом, перебрасываясь отдельными замечаниями о поданном на обед мясе или бренди, которое они потягивали.

Наконец Даусон повернулся к генералу и произнес:

– Эрнст, что ты думаешь о подсознательном внушении?