Стивен Ван Дайн - Злой гений Нью-Йорка

– Вполне возможно, что это дело рук какого-нибудь ротозея, что торчит под окнами на улице, – упорствовал Хит. – Этот деятель быстро выяснил, что случилось, и, выждав момент, когда полицейский отвернулся, подкинул бумажку в ящик.

– Да, но перед этим ему еще пришлось бежать к себе домой, аккуратно печатать на машинке таинственное послание, а потом возвращаться сюда. Так, по-вашему? – Вэнс покачал головой и печально улыбнулся. – Нет, сержант, ваша теория здесь не проходит.

– Ну, тогда как же это вышло? – требовал ответа Хит.

– Не имею ни малейшего понятия, – честно признался Вэнс, протяжно зевнул и поднялся со своего места. – Пойдемте, Маркхэм, перекинемся парой фраз с мистером Драккером, к которому испытывает отвращение наша Бидл.

– Вы идете к Драккеру? – удивился Арнессон. – А он тут при чем?

– Мистер Драккер, – пояснил Маркхэм, – заходил сегодня утром сюда, чтобы встретиться с вами. Вполне возможно, что он столкнулся с Робином и Сперлингом по пути домой. – Вы готовы составить нам компанию? – немного помолчав, добавил он.

– Нет, благодарю вас. – Арнессон вытряхнул трубку и тоже встал с кресла. – У меня много работы. А вам бы я посоветовал пригласить с собой Белль. Видите ли, леди Мэй немного странновата…

– Кто такая леди Мэй?

– Простите, я совершенно забыл, что вы ее пока не знаете. Мы называем ее «леди» из уважения. Это так нравится бедняжке! Она – мать Драккера. Леди со странностями. – Тут он многозначительно покрутил пальцем у виска. – Тронулась в свое время. Нет-нет, она совершенно безобидная и при этом пребывает в ясном уме, но зациклена на одной идее. Ее любимый сыночек для нее пуп земли, вокруг него, собственно, и вертится вселенная. Она оберегает его, как младенца. Грустная история… Да, будет, пожалуй, лучше, если Белль отправится туда вместе с вами. К тому же леди Мэй ее просто обожает.

– Спасибо за совет, мистер Арнессон, – поблагодарил его Вэнс. – Может быть, вы сами попросите мисс Диллар сопровождать нас?

– Разумеется, – ответил Арнессон, покровительственно улыбнувшись, и отправился наверх.

Через минуту мисс Диллар уже присоединилась к нашей компании.

– Сигурд передал мне, что вы намереваетесь навестить Адольфа. Он, конечно, ничего не будет иметь против вашего визита, а вот что касается леди Мэй… Ее может расстроить любая мелочь.

– Мы вовсе не хотим ее расстраивать. Во всяком случае мы постараемся этого не делать, – убедительно произнес Вэнс. – Но, видите ли, мистер Драккер заходил сюда сегодня утром, а кухарка говорит, будто слышала его голос в подвале. Он мог встретиться с молодыми людьми, когда уходил к себе. Может быть, он сумеет помочь нам в расследовании.

– Конечно, он не откажется, – тут же подхватила девушка, – только я попрошу вас быть поаккуратнее с леди Мэй. – В ее голосе звучала даже не просьба, а мольба, и Вэнс окинул ее удивленным взглядом.

– Расскажите немного о миссис Драккер, то есть о леди Мэй, прежде чем мы навестим ее. Почему нужно проявлять такую осторожность при общении с ней? – попросил Фило.

– В ее жизни произошла настоящая трагедия, – пояснила девушка. – В прошлом она была великой певицей. Нет, не второстепенной артисткой, а настоящей примадонной, способной сделать блестящую карьеру. Она вышла замуж в Австрии за известного музыкального критика – Отто Драккера, а через четыре года у них родился Адольф. Но очень скоро, когда мальчику исполнилось два года, произошло нечто ужасное. Мать не усмотрела за малышом, и тот упал, серьезно повредив позвоночник. С тех пор жизнь леди Мэй изменилась. Сын ее стал инвалидом, и она потеряла вкус к жизни. Женщина во всем винила себя, а потому отказалась от карьеры и посвятила себя Адольфу. Через год скончался ее супруг, и она перевезла сына в Америку, где она жила до замужества. Леди Мэй купила здесь дом, в котором они обитают и по сей день. Вся ее жизнь сосредоточена на Адольфе, а он вырос и стал самым настоящим горбуном. Она отдала ему все что могла и до сих пор ведет себя так, как будто он все еще маленький мальчик…

Мисс Диллар замолчала и помрачнела, но потом нашла в себе силы продолжать:

– Может, она искренне считает его маленьким мальчиком, но ее любовь к нему стала какой-то ненормальной. Это что-то вроде сумасшествия на почве нежности, как выразился мой дядюшка. А в последнее время она стала совсем странной. Я часто заставала ее за следующим занятием – она напевала какие-то немецкие колыбельные песенки, при этом складывала руки так, будто держала невидимого младенца и пыталась его убаюкать… И еще леди стала ревновать Адольфа. Она буквально ненавидит всех мужчин. На прошлой неделе я зашла навестить ее вместе с мистером Сперлингом – мы иногда заходили к ней, поскольку она всегда казалась нам такой одинокой и несчастной… Так она бросила на него злобный взгляд и прошипела: «Почему ты тоже не стал уродом?»

Девушка замолчала и, посмотрев на нас, спросила:

– Теперь, наверное, вам стало понятно, почему я прошу вас быть с ней поосторожнее? Леди Мэй может подумать, что мы пришли с единственной целью – обидеть ее Адольфа.

– Мы не станем излишне надоедать ей и вызывать у нее сомнения относительно нашего визита, – увещевал Вэнс. – Кстати, в какой части дома располагается комната миссис Драккер?

– В западной. Там еще есть эркер, из которого видно наше стрельбище.

– Вот как! Скажите, много ли времени она проводит у этого окна?

– Да, немало. Леди Мэй часто наблюдает за нами, когда мы проводим свои соревнования. Я не понимаю, зачем ей это, ведь она только страдает от того, что Адольф не может присоединиться к нам. Он как-то пробовал стрелять, но быстро устал и отказался от дальнейших упражнений.

– Может быть, это тоже является частью ее самопожертвования? Но, как бы то ни было, я хочу знать вот что: можем ли мы проникнуть к ним в дом таким образом, чтобы сначала поговорить с леди Мэй? Мне кажется, так будет лучше, чтобы у нее не возникло подозрений относительно цели нашего визита.

– Да, конечно! – воскликнула Белль. – Кабинет Адольфа расположен в передней части дома, а мы войдем с заднего хода.

Как мы и предполагали, леди Мэй лежала у огромного окна на старомодном шезлонге. Белль поздоровалась с ней, справилась о ее здоровье и нежно поцеловала женщину в лоб.

– В нашем доме сегодня произошло нечто очень страшное, леди Мэй, – перешла девушка к сути дела. – И эти джентльмены захотели встретиться с вами. Вы не будете возражать, я надеюсь?

Леди Мэй повернулась к нам и окинула нас глазами, полными ужаса. Это была высокая и очень худая женщина, находящаяся на грани истощения. Лицо ее казалось чересчур узким и морщинистым, но при этом оно не отталкивало. Наверное, из-за живых и ясных глаз. И хотя на вид ей было за шестьдесят, волосы леди Мэй оставались по-прежнему пышными и шелковистыми, без какого-либо намека на седину.