Диана Чемберлен - Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка

– Теперь ты будешь хорошо себя вести? – спросил Тим женщину.

Женевьева не ответила. Она пристально смотрела на Кики, пытаясь проникнуть взглядом сквозь маску, и Кики неожиданно почувствовала некую связь с ней: в сложившейся ситуации они обе оказались в ловушке.

Вытащив из кармана ключ, Тим открыл наручники. В тот самый момент, когда руки Женевьевы оказались свободными, она сильно ударила его по лицу, почти так же, как Кики во время инсценировки разрыва на Франклин-стрит.

– Сука! – Марти схватил женщину за запястье, но Тим всего лишь улыбнулся. Однако он выглядел смущенным, словно приходя в себя после удара. Кики испугалась, увидев его таким. Ей нужно было быть уверенной в правильности того, что они делают. Уверенной в нем и в себе.

– Отпусти меня! – Женевьева попыталась высвободить запястье из крепко державшей ее руки Марти.

– Отпусти ее, – попросила Кики. Она пыталась не столько защитить женщину, сколько успокоить себя. Девушка не любила физического насилия, всегда опасаясь того, что оно может перерасти в нечто худшее. У женщины в меховом пальто была крупная и внушительная фигура. – С ней все будет нормально, – сказала она. – Отсюда ей не убежать.

Марти отпустил женщину, и та стала растирать себе запястье.

– Сними эту шкуру, которая на тебе, – сказал Тим. Он помог ей, словно ухаживал за девушкой в ресторане. Когда шуба упала с плеч Женевьевы, стало понятно, что она отнюдь не толстая.

– Она беременна, – сказала Кики.

– Что же, хотя бы одна из вас способна оценить положение вещей, – сказала женщина. На ней был длинный свитер темно-синего цвета и светло-голубые слаксы. – Я всю дорогу твердила об этом этим ничтожествам. Я на тридцать седьмой неделе беременности, и у меня беременность с повышенным риском. – Ее голос дрогнул, когда она положила руку себе на живот. – Прошу вас, отвезите меня домой, – сказала она Тиму.

– Вы знали о том, что она беременна? – спросила Кики Тима, но ответил Марти.

– Неважно, – сказал он.

«Это очень важно», – подумала Кики. На кону стояла человеческая жизнь. Две человеческие жизни.

– Если твой муж сделает то, что ему велено, – проговорил Тим, не отводя глаз от огромного живота женщины, – ты и не заметишь, как окажешься дома.

– Тридцать семь недель, – повторила Женевьева. – Это больше восьми месяцев. Ты понимаешь?

– Я понял, – сказал Тим, – это еще одна причина для того, чтобы губернатор захотел увидеть тебя живой и здоровой, и как можно скорее.

– Если что-нибудь случится с ребенком, – сказала Женевьева, – могу обещать, вас двоих ждут неприятности похуже, чем теперь. – Она перевела взгляд на Кики. – Вас троих, – сказала она. – Мой муж никогда не уступит шантажу. – Дотянувшись рукой до узкой спины, Женевьева потерла ее. – Если вы сейчас же не отвезете меня домой, – сказала она Тиму, явно догадываясь о том, что он мягче, чем его брат, – я могу обещать, что вас не накажут строго.

– Ни за что, – ответил Тим. – Я не дам погибнуть Энди.

– Ты сумасшедший, – сказала Женевьева.

– Слушай, – Тим дотронулся до ее руки, и она отдернула ее, – посиди здесь с Марти, а я принесу чай и что-нибудь поесть. – Он посмотрел на Кики, кивнув в сторону кухни.

– Садись, – приказал Марти. Кики немного боялась оставлять женщину под таким присмотром. Женщина склонилась над кушеткой: она выглядела разбитой и внезапно очень усталой.

На кухне Кики сняла маску.

– О господи, Тим, прошу тебя, не оставляй меня одну с ней!

– Надень маску, – процедил он сквозь зубы, и Кики снова опустила маску на лицо. Налив в чайник воды, она поставила его на плиту. – С ней все будет в порядке, – сказал Тим. – Она правда душка. – Красное пятно у него на щеке свидетельствовало об обратном. – Впрочем, не подходи к ней слишком близко. Она может попытаться сорвать с тебя маску и все такое.

– Просто я… Я… – Кики заикалась, – она намного старше меня.

– Малышка. – Он обнял ее за плечи. Его улыбка должна была бы успокоить ее, но Кики была усталой и смущенной. – Я уверен, что все продлится недолго, на самом деле хорошо, что она беременна. Благодаря этому у нее меньше возможностей для того, чтобы создать тебе проблемы, правда? – Тим ждал, что ответит Кики, и она неохотно кивнула.

– То, что ты делаешь для меня, замечательно, – сказал он, – для меня, для моей семьи. В любое время, если ты будешь в чем-то нуждаться, я всегда буду рядом с тобой. Я обязан тебе.

«Как ты будешь рядом со мной?» – хотела она спросить. Как он сможет быть здесь, если собирается уйти в подполье? Но она понимала, что этот вопрос лучше снова не поднимать.

– Теперь смотри, – Тим полез в куртку и вытащил пистолет, она отпрянула.

– Он ведь не заряжен, верно? – спросила Кики.

– На самом деле заряжен, – ответил он.

Девушка отступила еще на шаг, пока не уперлась в дверь шкафа.

– Ты говорил, что он не будет заряжен. Вынь пули.

– Думаю, пусть он лучше будет заряжен. Просто на всякий случай. Я не имею в виду, что тебе придется стрелять. – Он вдруг показался ей встревоженным. – Что бы ни случилось, не стреляй в нее. Она – наш единственный козырь. Но ты можешь выстрелить в потолок или еще куда-нибудь, чтобы утихомирить жену губернатора, она напористее, чем я предполагал.

– О, Тим, мне не нужен пистолет!

– Главное – безопасность, – сказал он. – Давай я покажу тебе, как им пользоваться.

Кики внимательно наблюдала, как он передернул затвор. Возможно, Тим прав, она будет чувствовать себя увереннее, если у нее будет оружие. Неважно, что Женевьева выше, крупнее или сильнее, чем она: у нее будет оружие.

Когда Кики брала пистолет, ее одетые в перчатки руки дрожали.

– Черт, с тех пор как мы вошли сюда, ты все время дрожишь, – сказал он.

– На самом деле с тех пор, как вы оставили меня здесь, – согласилась она. – Я ничего не могу с собой поделать.

– Все уладится, обещаю, – сказал он, доставая из шкафа пакетик с чаем. – Этот придурок губернатор не захочет шумихи и постарается вернуть жену, пока никто не заметил ее исчезновения. Он такой, очень закрытый. Поэтому я хочу, чтобы ты прекратила волноваться, идет? – Он сдвинул на два дюйма вверх ее маску и поцеловал в щеку.

Наливая кипяток в кружку, она пролила немного на истертую деревянную столешницу.

– Достань печенье, – сказал он, беря кружку из ее рук. – И постарайся успокоиться. Не показывай ей, как ты взволнована.

«Я тревожусь из-за тебя, Тим, – подумала она, выкладывая на тарелку сахарное печенье. – Боюсь разочаровать».

Когда они вошли в комнату, Женевьева по-прежнему сидела на старом диване, а Марти стоял у окна и выглядел менее уверенным, чем несколько минут назад.

– Я слышал кое-что отсюда, – сказал он. – Какой-то глухой стук или что-то в этом роде.