Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро

– Как поживает мой обожаемый брат Альфред, Трессильян?

– Очень хорошо, сэр.

– С нетерпением ждет встречи со мной? – ухмыльнулся Гарри.

– Думаю, да, сэр.

– А вот я – нет! Я думаю с точностью до наоборот. Готов спорить, получив известие о моем приезде, он жутко расстроился. Мы с ним никогда не ладили. Все еще читаете свою Библию, Трессильян?

– Ах… да, сэр, иногда, сэр.

– Помните притчу о возвращении блудного сына? Благонравный брат был ему не рад. Да что там! Он был потрясен. Готов спорить на что угодно, что и домосед Альфред тоже не возрадуется.

Трессильян молчал, глядя в пол. Его прямая, напряженная спина выражала протест. Гарри хлопнул его по плечу.

– Вперед, старина! – сказал он. – Меня ждет тучный телец. Ведите меня скорее к нему.

– Не изволите ли пройти в гостиную, сэр? Я не уверен, где в данный момент все находятся. Не зная точное время вашего прибытия, сэр, никто не смог встретить вас на станции.

Гарри кивнул и, вертя на ходу головой, последовал за старым слугой.

– Все старые вещи на своих прежних местах, – заметил он. – Похоже, здесь ничего не изменилось с тех пор, как я уехал отсюда двадцать лет назад.

Вслед за Трессильяном он вошел в гостиную.

– Пойду поищу мистера или миссис Альфред, – пробормотал старый дворецкий и оставил его одного.

Гарри Ли решительно шагнул в гостиную и оторопел: на подоконнике сидела девушка. Его взгляд скользнул по иссиня-черным волосам, по нежной матовой коже.

– О боже! – воскликнул он. – Вы, случайно, не седьмая по счету и самая красивая жена моего отца? [7] Имеются в виду семь жен Синей Бороды из сказки Ш. Перро.

Пилар соскользнула с подоконника и подошла к нему.

– Я Пилар Эстравадос, – представилась она. – А вы, должно быть, дядя Гарри, брат моей матери.

– Так вот вы кто! – воскликнул Гарри, не сводя с нее взгляда. – Дочь Дженнифер.

– Почему вы спросили меня, не седьмая ли я по счету жена вашего отца? У него действительно было шесть жен?

– Нет, насколько мне известно, официально всего одна, – рассмеялся Гарри. – Э-э-э… как, вы сказали, ваше имя?..

– Пилар.

– Знаете, Пилар, мне удивительно видеть нечто благоуханное вроде вас в этом мавзолее.

– В мав… простите, как вы сказали?

– В этом музее набальзамированных чучел! Я всегда считал этот дом мерзким. Теперь, когда я вижу его снова, он кажется мне еще отвратительнее!

– О нет, здесь так красиво! – растерянно возразила Пилар. – Мебель очень хорошая, и ковры… повсюду толстые ковры, и еще здесь много всяких украшений. Все очень хорошего качества и очень, очень дорогое!

– Вот тут вы правы, – с улыбкой согласился Гарри. – Вы даже не представляете, как мне приятно видеть вас среди этого…

Он не договорил. В комнату стремительно вошла Лидия и направилась прямо к нему.

– Как поживаете, Гарри? Я – Лидия, жена Альфреда.

– Здравствуйте, Лидия. – Он пожал ей руку, быстрым взглядом окинул умное, живое лицо и мысленно оценил ее походку – редко у кого из молодых женщин нынче хорошая походка.

Лидия, в свою очередь, критически оглядела Гарри. На вид сущий бандит, подумала она, хотя и симпатичный. Такому, как он, доверия нет.

– Как, на ваш взгляд, все выглядит спустя столько лет? – с улыбкой спросила она. – По-другому или так же?

– Я бы сказал, по-прежнему. – Он огляделся по сторонам. – Но эту комнату не узнать. Ее отделали заново.

– Да, пожалуй, и не один раз.

– Я имел в виду вас, – сказал Гарри. – Благодаря вам она приобрела новый вид.

– Я так и подумала…

Он улыбнулся хитроватой улыбкой, чем тотчас напомнил Лидии старика, что находится сейчас наверху.

– Сейчас она смотрится более элегантно! Помнится, я что-то слышал о том, что Альфред женился на девушке, чьи предки прибыли в наши края вместе с Вильгельмом Завоевателем.

Лидия улыбнулась.

– Наверное, так и было. Правда, с тех пор они пустили тут корни.

– Как поживет старина Альфред? – спросил Гарри. – Все такой же старый добрый брюзга?

– Мне трудно сказать, каким он вам покажется – прежним или изменившимся.

– А как остальные? Разлетелись по всей Англии?

– Они все соберутся здесь на Рождество.

Гарри сделал круглые глаза.

– Настоящее семейное Рождество? Что случилось со стариком? Раньше он был начисто лишен сентиментальности. Не могу припомнить и его особой любви к ближним… Должно быть, он сильно изменился.

– Возможно, – сухо произнесла Лидия.

Пилар с интересом слушала их разговор.

– А как старина Джордж? – полюбопытствовал Гарри. – Все такой же скупердяй? Как он, бывало, брюзжал, когда был вынужден расставаться с полпенни своих карманных денег.

– Джордж – член парламента, – сообщила Лидия. – Представляет там избирателей Уэстерингема.

– Что?! Лупоглазый в парламенте? Господи, вот это здорово!

Гарри откинул голову и расхохотался. Громоподобный хохот, в стенах комнаты он прозвучал пугающе грубо. У Пилар перехватило дыхание. Лидия поежилась.

Внезапно, уловив за спиной какое-то движение, Гарри умолк и резко обернулся. Он не слышал, как кто-то вошел, но теперь в комнате неподвижно стоял Альфред и со странным выражением смотрел на брата.

Гарри с минуту стоял неподвижно, затем его губы растянулись в улыбке.

– Да это же Альфред! – воскликнул он, шагнув навстречу брату.

Альфред кивнул.

– Привет, Гарри.

Оба стояли, глядя друг на друга. Лидия затаила дыхание. «Какой абсурд, – подумала она. – Смотрят друг на друга, как два пса».

Глаза Пилар округлились еще больше.

«Как глупо они выглядят, – подумала она. – Почему не обнимутся? Впрочем, у англичан нет такой привычки. Но они могли хотя бы что-то сказать друг другу. Почему они просто обмениваются взглядами?»

– Забавно снова оказаться здесь, – наконец сказал Гарри.

– Пожалуй… да. Сколько лет прошло… с тех пор… как ты уехал.

Гарри гордо вскинул голову и провел пальцем по подбородку. Это был привычный жест, означавший воинственность.

– Да, – сказал он. – Я рад, что приехал… – Немного помолчав, он многозначительно добавил: – Домой .

– Наверное, я был порочный человек, – произнес Симеон Ли.

Старик сидел, откинувшись на спинку кресла. Вскинув подбородок, он принялся задумчиво водить по нему пальцем. В камине перед ним ярко пылал огонь. Рядом, держа в руке некое подобие веера из папье-маше, сидела Пилар. Она прикрывала им лицо от жара и время от времени грациозно обмахивалась. Симеон довольно наблюдал за ней.

Он заговорил дальше, обращаясь скорее к себе самому, нежели к девушке, чье присутствие служило ему лишь стимулом.

– Да, я был порочный человек, – повторил он. – Что скажешь на это, Пилар?

Девушка пожала плечами.