Пьер-Андре Тагиефф - Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование

Кроме того, «Протоколы» представляют этих удивительных властелинов – предполагаемых авторов документа – как беспощадных разрушителей, не останавливающихся перед любой жестокостью: их варварство отнюдь не является только инструментальным, в нем проявляется их природа. Главный разлом проходит, если верить «Протоколам», между народом Сиона и всеми другими народами; здесь выражается манихейская оппозиция: «евреи против гоев».

Теперь рассмотрим заговор в понимании Морраса, заговор, приписываемый «анти-Франции» и объясняемый с помощью «теории четырех государств – членов конфедерации»: по существу, это заговор иностранцев против Франции. Манихейская оппозиция предполагает прямое противостояние подлинных французов («наследников», коренных жителей) и угрожающих им иностранцев, причем опасность с их стороны тем сильнее, что речь идет о внутренних иностранцах, неассимилируемых людях без корней, обреченных быть непримиримыми врагами французской нации, ее единства и его идентичности. Данный заговор не является универсальной структурой, смертельная борьба не идет (во всяком случае, не идет исключительно) между «международным еврейством» и всеми другими народами.

Если заговор, разоблачаемый «Протоколами», является заговором всемирным, необъявленной войной против всех наций – выходящей за круг лишь христианских наций – и заговором, руководимым непримиримым врагом всех народов, евреями, то заговор «анти-Франции», разоблачаемый сторонниками «Аксьон франсэз» или католическими пропагандистами-традиционалистами, есть заговор специфический, индивидуализированный в том смысле, что он направлен против французской нации и имеет целью покорение этой нации путем разрушения ее собственной идентичности, ее наследия и традиций, охватывающих католическое наследие среди других (Моррас) или прежде всех других. В 1908 г. П. Барбье так определяет свой подход к проблеме как католика, объявленный антисемитизм которого стремится быть «обдуманным и разумным» [249].

Мы хотим ослабления мощи евреев не потом лишь только, что, будучи вождями или сообщниками франкмасонства, они [ «евреи»] стараются вместе с ним дехристианизировать Францию. […] От правительства мы требуем не содействовать делу коррумпирования и разложения французского общества, которое евреи предприняли и которое продолжают, опираясь на франкмасонство, став его самыми активными агентами и заняв в нем преобладающую позицию [250].

Кроме того, интернациональный заговор, в трактовке «Протоколов», является в основном заговором иудео-плутократическим, тогда как заговор «анти-Франции», по мнению «Аксьон франсэз» или католиков-контрреволюционеров, является в основном заговором иудео-республиканским, первоначально иудео-якобинским [251]. В центре антиеврейского воображаемого «Протоколов» находится фигура еврея-толстосума, тип плутократа Ротшильда, природного обладателя наднациональной экономической мощи, тогда как антиеврейское воображаемое «интегрального национализма» сконцентрировано на еврее-якобинце – типе современного нерелигиозного еврея – масона и республиканца, который пытается осуществлять политическую власть любой ценой, в том числе ценой дезорганизации и ослабления старой французской нации. Именно в таком смысле можно в общих чертах охарактеризовать юдофобию на базе «Протоколов» как экономическую юдофобию, направленную против безродной финансовой верхушки, которая, как предполагается, состоит из евреев и расположена к революциям (отсюда – разоблачение «иудеобольшевизма»), тогда как юдофобия моррасовского толка – это политический антисемитизм в строгом смысле слова, направленный против «государственного еврейства», а через него – против республиканского строя [252].

Но здесь речь идет только лишь об идеально-типическом различении, поскольку набор антиеврейских стереотипов составляет общее наследие. Что касается антимасонского измерения, то оно образует, если можно так сказать, идеологический инвариант этих двух современных антиеврейских воображаемых. Фигура франкмасона неотделима от фигуры еврея: разоблачаемый заговор всегда является иудео-масонским заговором. И это при том, что масонство или изобличается в качестве «еврейского» создания (интерпретация, преобладающая в «полупротокольной» литературе), или бичуется как второстепенная и негативная сила, подчиненная еврейской силе. Итак, чтобы правильно понять особенность антиеврейской аргументации «Протоколов», необходимо сопоставить ее с аргументацией политического антисемитизма в строгом смысле слова, разработанной Моррасом и ставшей одной из составных частей доктрины движения «Аксьон франсэз». В самом деле, в требованиях, свойственных националистическому рассудку, отдается отчет в специфичности «государственного антисемитизма», разработанного Моррасом. Иудео-республиканский заговор в основном является антинациональным и, более точно, антимонархическим инструментом, тогда как иудео-плутократический заговор характеризуется прежде всего как антитрадиционалистский и, более точно, как антихристианский инструмент (антикатолический для монсеньора Жуэна [253], антиправославный для С.А. Нилуса). Поэтому необходимо с точностью изложить «теорию четырех субъектов конфедерации» в ее принципах и в ее основаниях.

В одной из своих статей, опубликованной 15 августа 1904 г. в L’Action française и вышедшей в 1906 г. отдельным изданием [254], Шарль Моррас ставит следующий вопрос: почему при республиканском строе собственно французские силы «не перестают очень часто подвергаться избиениям, почему их подчиняют себе, ими правят силы противника» [255].

Отвечая на этот вопрос, Моррас характеризует иностранное владычество во Франции как коварный альянс «республиканской партии» и четырех сил, объединенных различными интересами:

Что касается этого противника, то мы его знаем. Он находится во Франции, он смыкается с французскими толпами; но он не является французом. И именно отсюда проистекает его сила. У французов, лишенных своего короля, нет более ничего действительно, глубоко и чувствительно общего. Как кажется, республиканская партия во Франции также лишена общего интереса, не имеет этого качества иностранца или полуиностранца, одинаково характеризующего евреев, протестантов, франкмасонов и метеков, которые образуют ось этой партии. Их общий интерес состоит в том, что мы ими завоеваны. Их объединяет непременно окрашенное подозрительностью чувство того, что существуют определенные различия между нашими правами, нашими идеями и нашими местными традициями и между их нравами, обычаями и традициями. Поэтому все нас обрекает на соперничество и на внутренние разделения […], тогда как вражеская армия, стоящая в мирное время на нашей территории, переносит условия, поддерживающие ее сплоченность и дисциплинированность. […] Французы, дети Франции, оказываются разделенными всякий раз, когда надо понять, где покоится общий интерес, – тогда как наши иудео-протестантские завоеватели объединяются и формируют походный батальон всякий раз, когда интерес их сообщества находится под вопросом. Этот интерес завоевателя, таким образом, является неотложным, решающим, четким, ясным. Иной интерес, интерес завоеванного, является, стало быть, чем-то далеким, спорным, смутным или туманным. Один ведет к дискуссиям, другой подталкивает к практическим действиям [256].