Пьер-Андре Тагиефф - Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование

В рассматриваемом тексте содержатся предпосылки доктрины интегрального национализма: описание государства, в котором находится разделенная и завоеванная Франция; идентификация завоевателей; определение связей, объединяющих республиканскую систему и внутренних иностранцев. Перед нами одновременно набросок диагноза и этиологии: Франция, лишенная монархии, обречена на анархию, этой анархией пользуется «наследственная олигархия, являющаяся, однако, чужой на французской земле» [257]. Франция при Республике – это завоеванная Франция, Республика является «систематизацией упадка, с которым смирились» [258]. И слабость как бессилие завоеванной Франции показывается «вечной дискуссией» [259], главным симптомом «демолиберализма».

Таким образом, для Морраса задача заключается не только в диагностировании упадка современной Франции, но также и в объяснении причин этого упадка. В подходе Морраса различаются три момента:

1. Описание иностранного владычества во Франции и раскрытие подлинной власти под покровом республиканской власти; это так называемая теория «четырех государств конфедерации».

2. Выявление истинной причины иностранного владычества во Франции или определение исторических условий завоевания Франции объединенными иностранными силами: революция и подчинение общественного духа «индивидуалистическим принципам» либерализма и/или демократии.

3. Верификация «фундаментальной аксиомы» интегрального национализма на конкретном примере контрафакции «демократия/республика»: правление может быть только наследственным [260]. Именно это на свой лад показывает само существование «республиканской олигархии» [261].

Рассмотрим теперь каждый из этих моментов националистического дискурса.

На страницах L’Action française от 1 октября 1906 г. мы находим следующее определение, предназначенное для активистов движения:

Четыре государства конфедерации – это четыре мощных антифранцузских сообщества, образующие иностранное правительство внутри Франции: евреи, протестанты, масоны, метеки […] любой расы [262].

В 1905 г. Моррас следующим образом определял каждый из четырех субъектов конфедерации:

Метеки – это экзотические гости, обосновавшиеся у нас, они или их дети получили недавно наше гражданство. Евреи – это иностранцы, поселившиеся у нас в более или менее давние времена. Протестанты – это французы, которые вот уже три века держатся за дело, скорее политическое, чем религиозное, имеют склонность к «дефранцизации», чтобы заимствовать идеи из Швейцарии, Германии или Англии. Масоны являются слугами тех и других, их набирают среди людей неимущих или амбициозных любого состояния и любой расы [263].

Четыре государства конфедерации представляют собой одновременно «ось» «республиканской партии», душу или голову республиканского режима и его персонал, его «тело»:

Уберите этих евреев и этих протестантов, этих метеков и этих масонов, уберите их клиентуру, уберите иностранную или полуиностранную олигархию, управляющую сегодня всем, и нынешняя Республика лишится голов всех ее великих и малых вождей; персонал Республики исчезнет! [264]

Наконец, Моррас стремится показать, что эти четыре силы связаны между собой одновременно общими интересами и общими чертами природы:

[Роялисты и республиканцы-патриоты] увидели в действии еврейскую группу, по определению чужую для французских рас, и протестантскую группу: эта последняя является французской по своему происхождению, но из века в век она отделяется от национальной цивилизации, чтобы пропитаться англо-германскими влияниями; это закрытый и окопавшийся мир, сильный благодаря общности интересов и обид, если не веры, особенно благодаря гармонии своих религиозных и моральных принципов с политическими принципами установившегося режима [прежде всего с принципом свободы суждения] [265]. Между евреем и протестантом, их служащим в синдикате или в конторе, располагается масонская группа со своей челядью и со своими притязаниями. Наконец, за ними следует группа «метеков», часто это евреи, часто – протестанты, часто – масоны, часто также это люди, не имеющие никаких личных отношений с упомянутыми выше сообществами, но связанные между собой тем, что они все вместе не признают, презирают или ненавидят чувства и интересы нашей страны [266].

Сплоченность внутри антифранцузской конфедерации, предполагая определенное разделение труда, является условием ее эффективности:

Глубокие культурные симпатии, бесспорная умственная и моральная близость (Библия и Талмуд, английская культура, немецкая культура, масонские ритуалы), общность позиции, естественной для завоевателей по отношению к завоеванному народу, – все связывало федеративными и конфедеративными отношениями эти соседствующие группы.

Конфедерация четырех государств (еврейского, протестантского, масонского, метекского) увеличивала их совокупную мощь, при этом еврейское золото укрепляло спонтанную дисциплину, протестантская мысль вела к господству определенного типа понимания, масонская сервильность обеспечивала выполнение деталей, с помощью летучего роя метеков устанавливались необходимые отношения с заграницей, замышлялись сговоры с нею… [267]

Таким образом, завоевание Франции – факт, его можно констатировать, описывать, наблюдать. Но возникает новый вопрос: как объяснить то, что иностранные покорители, не имея над подлинными французами никакого превосходства ни в количестве, ни в способностях, смогли завоевать Францию? Как меньшинство, не имеющее особенных реальных преимуществ над коренным большинством, смогло это большинство покорить?

В статье, опубликованной 10 мая 1908 г. и перепечатанной в «Религиозной политике» [268], Моррас следующим образом ставит проблему, чтобы предложить затем ее решение:

Эти иностранцы немногочисленны (самое большее – девятьсот тысяч человек). Они считают, что совершенно превосходят французские массы, взятые в целом, по уму, активности и моральным качествам, но никогда не пытались начать доказывать наличие у них этих претензий. Неверно, что еврей выше французов по живости ума и его последовательности. Ни нрав, ни критический дух протестанта тем более не свидетельствуют о каком-либо его серьезном преимуществе. Франкмасонство еще в меньшей мере представляет собой элиту, и отнюдь не самых лучших из своих обитателей посылают нам Англия и Швейцария, Германия и Малая Азия, Бельгия и Португалия. […] Они господствуют над нами, это определенно. Достойны ли они господствовать над нами? Или же это завоевание можно объяснить по-другому? [269]