Мария Сорокина - Учебник по лексикологии

Однако если мы возьмем английское слово winter, то мы должны будем модифицировать это определение, поскольку для человека, который живет в ЮАР (даже для приехавшего туда англичанина) winter – это время года с июня по август. При этом слово winter остается самим собой, ведь в разговоре с жителем ЮАР, который происходит в Англии в июле, англичанин вполне поймет комментарий: “It is winter in South Africa now”.

М. В. Никитин приводит такой аргумент в пользу своей гипотезы: «Если какая-то зима окажется теплее другого времени года, она тем не менее окажется зимой – определяющим признаком является временной интервал» (Никитин 1997: 110). Но этот аргумент можно опровергнуть. Во-первых, в том-то и дело, что зима не бывает теплее другого времени года. Если выдается необычно теплая зима, то люди говорят: «We have practically had no winter this year». При этом они не подразумевают отсутствие месяцев с декабря по февраль. Во-вторых, в реальном общении, если в октябре становится холодно и выпадает снег, то можно услышать фразу типа: «Winter has come early this year». Если выдается холодный март, то люди говорят: «Winter wouldn’t go away». Замечательно и то, что колонисты, попавшие из Англии в различные области Южного полушария – будь то Новая Зеландия, Австралия или субэкваториальная Африка, – стали называть зимой именно самое холодное время года, а не период с декабря по февраль. «Самое холодное время года» гораздо скорее оказывается «ядром значения», чем «время года с декабря по февраль».

«Самое холодное время года» подразумевает наименьшую предпочтительность этого периода времени с точки зрения комфорта людей. Мы же не пытаемся определить «зиму» как «самое прохладное время года», поскольку “прохлада” подразумевает приятные ощущения. В этом отношении могут возникнуть сомнения не только по поводу «побочности» оценочных характеристик словесных знаков, но и по поводу их «вычленимости» как «примесей» к основному значению. Оценочные характеристики большинства слов, по-видимому, являются свойством соотнесенности их категориальной конфигурации с критериями желательности или нежелательности опыта. Это вполне соответствует самой функции слова – фиксировать категориальные комплексы, которые выступают в роли элементов моделей человеческих потребностей и более или менее непосредственно связаны либо с возможностью, либо с невозможностью удовлетворения соответствующей потребности.

Таким образом, можно видеть, что для исследования структурообразующих функций оценочности в слове денотативная теория значения также не является продуктивной. Попытка рассматривать слова как производные от отраженных самодостаточных денотатов ведет к значительным искажениям структуры значения слова. Наблюдения над оценочным компонентом в значении слова свидетельствуют о том, что он теснейшим образом связан с функциональной природой категорий, представляющих свойства человеческого опыта в словесных знаках. Оценочность может быть выявлена и проанализирована именно как качественная характеристика определенных свойств опыта в структуре интегральной категории, объединяющей в себе весь комплекс переживаний, обусловленных представленным в слове аспектом человеческих потребностей.

В целом можно заключить, что принципы организации словесного значения достаточно сложны. Многие из них невозможно выявить на уровне минимальных дефиниций отдельных слов, поскольку они проявляются в принципах существования словарного состава языка как композиционной системы. Практика выявления структуры словесных значений в рамках денотативно-референциальной теории, предполагающей у слова наличие автономного значения, соответствующего параметру объективной внешней действительности, связана с неоправданным формализмом. Она как бы затемняет наиболее существенные связи, обеспечивающие целостность и функциональную природу словесного значения.

В предыдущих главах мы выяснили, что для того, чтобы быть словом, определенная последовательность фонем должна выражать родовую и интегральную категории, чтобы функционировать в качестве минимального компонента знаковых моделей человеческого опыта. Как минимальный компонент ситуативной модели опыта слово может выступать, обозначая объект, изменение, свойства объекта или изменения, а также различные существенные для человека условия, в которых возможны изменения, совершаемые объектами и изменяющие свойства объектов (место действия, время действия и пр.). При этом родовая категория обеспечивает слову возможность занимать определенное место в синтаксически дифференцированных последовательностях, а интегральная категория вбирает в себя весь комплекс переживаний, порождаемых человеческими потребностями и локализованных в памяти благодаря определенному языковому знаку как элементу системы. Любая категория является способом моделирования функционального свойства человеческого опыта, накопленного в результате постоянных контактов с окружающей действительностью в процессе удовлетворения своих потребностей. Она существует как средство организации ряда словесных знаков в аналитические модели элементов опыта по схемам, подробно рассмотренным в предыдущей главе (объект, изменяющий другой объект; способность объекта обладать определенным свойством; объект, выступающий в качестве места или времени действия, и др.).

Наблюдая содержательную сторону словесных знаков, мы до сих пор исходили из того, что каждый знак в рассматриваемых нами примерах реализует единое значение, которое определяет место данного знака в конкретной модели опыта. В реальности языка слова, как правило, принадлежат не одной, а целому ряду моделей опыта, в каждой из которых одно и то же слово реализуется как элемент этих функционально различных моделей. При этом слово остается самим собой, но, одновременно, в его категориальной структуре возникают определенные специфические черты, отражающие природу той сферы опыта, в моделировании которой это слово задействовано. Данное свойство слов называется полисемией.

Рассмотрим слово table. В первой главе мы проанализировали словарную дефиницию этого слова и установили, что его целостное значение определяется категориальной структурой, которая обеспечивает этому слову специфическую роль в моделировании сферы опыта, обеспечивающей человеку возможность создавать удобное жилище. Мы видели, каким образом слово table способно иметь целостное значение как элемент моделирования сферы опыта «жилье человека», и рассмотрели внутрисистемную знаковую роль категорий в качестве связей с другими языковыми знаками, на основе чего и формируется целостность выделенного значения.