Юрий Арбеков - Рыжик-мореплаватель / Ginger, the sailor

Моряки подошли к высокой ограде, отдали какие-то бумажки смуглому человеку в белых одеждах и прошли в калитку. Одному лишь Рыжику не требовался входной билет. Он сел на ограду и озабоченно спросил:

– Что здесь? Что здесь?

– Сейчас увидишь, – подмигнул ему Серьга.

– Да смотри, не зевай, не то попадёшь кому-нибудь в пасть.

– Ты уже и воробьиный язык знаешь? – усмехнулся один из матросов.

– Пока не знаю, но понять могу, – серьёзно ответил Серьга. – У нас во дворе большое хозяйство было: и корова, и свиньи, и утки… Так я ещё мальчонкой с ними разговаривал, честное слово! Бывало, замычит бурёнка, и я уже знаю: пить хочет. Я вперёд матери в коровник бегу, успокаиваю Милку: «Сейчас мамка придёт, тебе пойло принесёт». И что ты думаешь? Слушает бурёнка! В лицо мне смотрит, будто всё понимает.

– А может, и понимает. Животные – они ведь тоже с головой.

– Вот это ты правильно сказал. Надо только влезть в его шкуру и представить себе, что оно в этот момент думает.

– И о чем же наш рыжий думает в этот момент?

Старший матрос внимательно пригляделся к воробью, который сидел на ветке барбариса и вертел головой во все стороны.

– Пытается понять, куда он попал и чем ему это грозит.

– Зач-чем мы здесь? Зачем? – вновь чирикнул воробей, и матросы дружно рассмеялись.

– Ай да Серьга! Влез в воробьиную шкуру!

Там, куда они пришли, было много мохнатых деревьев и диковинных ярких цветов, а среди них – много – много железных прутьев, за которыми мирно щипали траву странные лошадки. Одни были полосатыми, как шлагбаум, и назывались зебрами, другие носили на головах самые разные рога – от прямых и длинных, как мечи, до витых и гнутых. Эти назывались антилопами.

А дальше пошли такие страшилища, что у Рыжика дух захватывало.

Первое было высоким, как телеграфный столб. Особенно длинной была его пятнистая шея. Такой шеи никогда ни у кого не видел Рыжик.

– Жираф! – уважительно сказал Серьга. – Выше его зверей не бывает. Шесть метров сплошной красоты.

Жираф рвал листья с ветвей огромной акации и лениво жевал их.

– Ч-чудесно устроился! – чирикнул Рыжик, взлетел и сел на верхушку акации. – Эй, телеграф! У нас в городе ты сожрал бы все деревья.

Жираф похлопал мохнатыми ушами, моргнул большими добрыми глазами и ничего не сказал. Ему было некогда. Он жевал.

– Чуч – чело заморское! – обиделся Рыжик и полетел дальше вслед за моряками.

Они остановились у следующей вольеры.

– Вон он, вон он! – говорили моряки, указывая вглубь загона.

Рыжику не надо было тянуть шею, чтобы высмотреть кого-то за оградой. Он перелетел её и увидел в кустах огромного гладкого быка с тяжеленными рогами. Бык сопел и рыл копытом землю. Поодаль паслись чёрные коровы и очень похожие на быка телята.

– Привет, чернявый! – весело чирикнул Рыжик, порхая перед глазами буйвола. – Чего ты забился в кусты, когда мои друзья хотят тебя видеть? А ну-ка вылазь, покажись во всей красе!

Рыжик, конечно, не знал, что все быки на свете не переносят красного цвета. А его оперение на солнышке казалось пламенно красным. Буйвол и до этого был чем-то сильно раздражён, а теперь, увидев красное мельтешение перед глазами, и вовсе взбеленился. Издав оглушительный рёв, он бросился на Рыжика. Тот с испугу полетел к своим друзьям, и морякам довелось увидеть незабываемое зрелище – атаку разъярённого буйвола.

– Корриду я видел в Испании, – рассказывал позже Серьга. – Тамошние быки тоже ничего, но нашему и в подмётки не годятся. Здесь одни рога полтонны весят!

– Если бы не ров с водой, этот бычара снёс бы и ограду, и нас грешных, – покачал головой один из моряков.

А Рыжик в этот день был удостоен ещё одного звания – Разьяритель Африканских Буйволов.

Но даже могучие рога буйвола померкли, когда Рыжик увидел носорога. Вот уж у кого был рог так рог! Он торчал из головы страшилища, как острый риф из морской пучины, и горе было тому, кто наткнулся бы на эту громадину.

Сам по себе носорог был огромный и толстый, весь в складках и щитках. Но (странное дело!) какие-то юркие птички бесстрашно сновали по спине чудовища и даже клевали его – так показалось Рыжику сначала. Но, приглядевшись, он увидел, что клюют они паразитов на теле гиганта, потому-то он и терпит этих пичуг.

– Чем не жизнь? – позавидовал им воробей.

– И сытые, и под защитой. Эх! Был бы у меня такой носорог!..

Но в эту минуту Рыжик вспомнил о том, как защитила его Чанга от стамбульских воробьёв, и виновато покосился на верного водолаза. Нет уж, ну его к лешему, этого носорога! Нет друга лучше собаки.

– Чего встали? – чирикнул воробей. – Поехали дальше!

А дальше было вовсе не смешно. Рыжик и представить себе не мог, что на свете бывают такие чудища: живые горы со шлангами вместо носов.

– Что это? Что это?! – не на шутку испугался Рыжик.

– Африканский слон! – сказал Серьга. – Самый большой зверюга в мире. Из сухопутных, конечно. А в море и побольше водятся, киты называются.

Слон стоял возле кормушки и огромным своим носом отправлял в рот пучки травы и какие-то фрукты. Вездесущий Рыжик, оправившись от испуга, завис над кормушкой и заметил на дне её россыпь зерна.

– Вон чем кормят слонов! Вон чем! – чирикнул он.

Кормушка была под стать хозяину вольеры – такая же огромная. Рыжик сел на противоположный край её и принялся наблюдать за хозяином.

– Нич-чего себе аппетит! – комментировал воробей. – Оставь хоть крошку, дядя!

Выбрав момент, когда хобот слона с очередной партией груза направлялся в рот, Рыжик вскочил в кормушку и быстро – быстро склевал пять зёрнышек.

– Чего – чего, а с голоду здесь не пропадёшь! – чирикнул он, вылетая обратно.

– Смотри, смотри! – смеялись моряки. – Наш Рыжий со слоном пообедал!

– Поглядим, что ему достанется от обезьян…

Но с обезьянами Рыжик обедать не стал: ему было не по себе от шума и крика, который стоял в вольере. Обезьяны носились по ветвям деревьев, прыгали, кричали и награждали друг друга тумаками.

– Чёрт знает что! – чирикнул воробей, держась поближе к Чанге. – Оглохнуть можно…

– Что, дружок, шумно? – улыбнулся Серьга, косясь на воробьишку. – Когда ваш брат раскричится, тоже хоть уши затыкай.

Обезьянник остался позади, а наша дружная компания вышла на берег реки, в которой плавали зелёные корявые брёвна – все в буграх и наростах.