Клэр Твин - Я, ты и шизофрения

***

Коридор школы. Все с интересом обсуждают нашумевшую историю о нашей ученице Беатрис Янг, которая покончила с собой, спрыгнув с двенадцатиэтажного дома. Если верить слухам, то она это сделала из-за парня, который бросил её и ушел к сестре Беатрис. Представляю, как себя чувствует эта девушка, к которой ушел парень. Причина самоубийства Беатрис – она. Я бы на месте этой разлучницы полетела вслед за ней. А, что насчёт слухов? Вы думаете, что кому-то жаль Беатрис Янг? Единственные, кто её оплакивает, так это родители девушки. Вот печальная, правда: когда ты умрешь, плакать будут только твои родители. Остальные забудут и пройдут дальше. Смотрю в сторону газет. На стенде вывешена фоторамка с изображением Беатрис, в школьной форме, и надпись: «Помним. Любим. Скорбим.»

Какая фальшивая игра; в этой школе пропадают великие актеры. Они забыли добавить частицу «не»: Не любим, не помним, не скорбим. Вот вся суть этих фальшивых лицемеров.

– Она была хорошей девушкой, – проговаривает голос сзади меня. Я обернулась и увидела Майкла, в руках которого были две тетради.

– Думаешь, это какого-то волнует? Всем плевать на нее. Это стадное чувство: каждый просто делает, что и все, чтобы не выделяться из толпы и не стать изгоями.

Парень неловко кашлянул и протянул мне одну из тетрадей.

– Что это? – я неуверенно взяла в руки бумагу и начала рассматривать записи.

– Ты думала, что я позволю тебе завалить предмет?

Я улыбнулась. Несмотря на то, что я ему наговорила, он все равно помог мне. И честно говоря, я удивлена. Внутри стало как-то тепло и щекотно. Слезы пролились из глаз, и я бросилась в объятия одноклассника. Он ответил мне, и я ощущаю его тёплую ладонь на своей спине. Обо мне, кроме родителей некому заботиться и переживать, а тут такой сюрприз. Конечно, он сумел растопить лёд в моем сердце.

– Хилл нашла себе дружка, только посмотрите! – раздался писклявый голос за спиной. Мои брови нахмурились, и я резко отодвинулась от Майкла. Передо мной стоят Лара с Алисой и их «шестёрка» Маргарет. Видимо они пришли мстить за мой нехороший поступок, но эти безмозглые куклы не знают, что во мне скрывается, или точнее «кто».

– Найдите себе другое увлечение, ладно? – мои нервы расшатаны, но я стараюсь сдерживать свой гнев, ведь мы находимся в школе.

– Ты ли будешь нам указывать, Аманда? Сделай одолжение и вернись в дыру, из которой вылезла, – прошипела, как змея Алиса.

– Расслабьтесь, девочки! – вмешался Майкл.

– А ты вообще заткнись, недомерок!

Вокруг нас собралась небольшая толпа таких же людей, как Алиса и её компания. Когда они начали смеяться надо мной и Майклом, я услышала женский голос в своей голове, который твердил: «Сделай это! Она заслужила».

Впервые согласившись с галлюцинациями, мои руки полезли в карман джинсов и достали деньги.

– Это того стоит, – произнесли мои губы, а ноги повели к автомату с напитками. Все вопросительно смотрят на меня, ожидая продолжение этого триллера. Я купила газировку, открыла её и сделала глоток. Все продолжают глядеть на меня и непонимающее шептаться. Я подошла к Майклу и улыбнулась ему, а затем мои руки вылили содержимое в банке на трёх девушек. Они начали громко кричать и барахтаться. Раздался громкий, хоровой смех подростков, что окружили нас.

– Освежитесь! – засмеялась я, чувствуя гордость.

Майкл начал громко хохотать и показывать пальцем на мокрых девушек, что напоминали куриц, попавших под дождь. Алиса и другие начали скулить и трогать свои мокрые кофты.

– Аманда Хилл, в мой кабинет, живо! – раздался глухой крик. Я оглянулась и увидела нашего директора. Все затихли и разбежались по сторонам.

Моя шалость не удалась, и теперь я сижу на стуле перед лицом директора, который раздраженно постукивает по деревянному столу.

Помещение наполнено грамотами, кубками и медалями за игры в соккер и волейбол. А сзади самого директора, висит его портрет.

– Твоё сегодняшнее поведение лишено всякого оправдание, Аманда! – начал лысоватый мужчина.

– Это не так, – возразила я.

– Что?

– Девушки, которых я облила, унижали меня и моего друга. Я должна была впитывать их высказывания?

Директор не ожидал моих слов. Он помнит меня скромной, милой девочкой, которая не способна обидеть и мухи. Это объясняет его удивление.

– Нельзя отвечать на насилие насилием!

– О боже, простите меня мистер Гроув, но в наше время только так и общаются. Вы не знаете ничего о своих учениках и о том, что происходит в стенах этого заведения. Говоря языком учебника истории, здесь творится междоусобная война! Одной рукой люди пожимают вашу ладонь, а другой вонзают нож в спину. Вот она, правда, мистер Гроув.

Мужчина внимательно слушал меня, совсем забыв, что тут директор он. Я закончила свою речь и ожидала казни, которую придумывал мне Гроув. Он перестал стучать пальцами об стол и посмотрел на часы.

– Это ничего не меняет. Ты поступила неприлично, потому, Аманда, ты отстранена от занятий на два дня!

– Что-о?! Мистер Гроув…

– Нет, не делай хуже. Собирай свои вещи и покинь это место на два дня. Родителям сообщат о твоем проступке!

Я смотрю на директора и пытаюсь сдержать слезы обиды и злости. Ненавижу несправедливость. То, что меня не будет, два дня в этой колонии очень даже радует, но, когда об этом узнают родители.... Как же мне хочется сейчас оказаться в глухом лесу, где есть только я и моя собачка – Догги; в своем маленьком домике, сидеть в мягком кресле у камина и пить вкусное какао. Но нет, я нахожусь в реальности, где есть только боль, боль и боль.

***

Сижу в комнате и смотрю в своё любимое окно. На улице вечер. В домах светит тёплый, желтый свет. Он так наполняет душу уютом, что становится хорошо внутри сумасшедшей головы. Все тихо и так спокойно, что, кажется, будто я не больна, будто я вновь вернулась в детство. Но, как обычно это бывает, идиллию нарушают шаги, а потом и голоса. В комнату ворвалась злая и нервная мама. Я знала, о чем пойдет речь и была полностью к этому готова. Тем более, мне нечего умалчивать правду, виновной я себя не считаю. Мама присела рядом со мной на подоконник и просто молчала, смотря во двор. Скажу в сотый раз, что моя мама очень терпеливая. Я люблю её за то, что она такая заботливая и понимающая. Некоторые мамы бы вбежали в комнату и снесли все к чертям. Но не она.

– Тебе уже все рассказали? – с какой-то тоской и усталостью произнесла я, не отрывая взгляд с неба, где плавали темно-синие облака.

– Хочу услышать твою версию, что произошло?

– Ничего, просто Алиса и её подружки обозвали меня и Майкла. Я дала сдачу. Драма, – с насмешкой объяснила я и опустила голову в пол.

– Мне кажется, что у тебя сейчас сложный период в жизни. Экзамены, выпускной класс – все это на тебя влияет, надеюсь, что скоро это пройдет, – мама взглянула на меня и улыбнулась так, как только умеет она: с заботой, любовью, пониманием.