Тулку Ургьен Ринпоче - Блистательное величие. Истории из жизни великих мастеров медитации старого Тибета

Цеванг Норбу вышел и велел всем сесть на землю рядами, как сидят монахи в храме. Сначала им щедро раздали еду, причём Цеванг Норбу сидел среди всех как глава ряда. Потом он попросил принести текст и, когда все присутствующие ели, сидя рядами, стал петь слова ритуала из терма „Воплощение Реализации“ [79].

Эти погонщики, мягко говоря, не привыкли сидеть организованно, как группа монахов. Они беспокойно ёрзали, но тем не менее с удовольствием ели.

Наконец, когда гости ушли, я спросил:

– Что вы делаете, Ринпоче? Во всей Лхасе нет людей хуже, чем эти молодчики, – они гонят животных к мяснику, потом толкают их прямо в его руки, а потом помогают разрубать туши этих несчастных. Почему вы тратите столько денег на таких людей?

– Э-э! Не говори так, – ответил Цеванг Норбу. – Сегодня я выполнил пиршественное подношение в обществе нескольких совершенных бодхисаттв. Кто, кроме меня, обладает заслугами, чтобы сделать такое в наше время? У меня нет ни тени сомнения в этом. Сегодня был благословенный день».

Таков один из примеров странных поступков, которые совершал Цеванг Норбу.

Ещё у Цеванга Норбу было удивительное ясновидение – такой силы, что это пугало людей. Омдзе Тринлэ рассказал мне такую историю.

Однажды Цеванг Норбу пошёл выполнять большой ритуал подношения дыма благовоний для долголетия одной семьи в Лхасе. Отец семейства питал глубокую веру в Цеванга Норбу; в конце ритуала он подошёл и спросил:

– Я хотел бы знать, будут ли у нас удача и здоровье в следующем году?

– А, да! Удача и здоровье! – воскликнул Цеванг Норбу. – На следующий год ты умрёшь, а твоя жена переживёт тебя на один месяц.

– А как наш сын? Что будет с ним? – с трудом выговорил хозяин.

– Без вас он не станет здесь жить: обезумев от горя, он уйдёт. На будущий год ваш дом опустеет, – заявил Цеванг Норбу.

– Ох, опять он за своё! – подумал Тринлэ. – Зачем он это делает?

Это такой дурной знак!

На следующий год Тринлэ услышал, что тот человек умер, примерно через месяц умерла и его жена, а их сын ушёл, оставив пустой дом.

Хотя я никогда не встречался с Цевангом Норбу, я видел его фотографию, которая была снята в Бутане. Она висела в личной комнате Самтена Гьяцо в Крепостной Вершине. Цеванг Норбу был высок и дороден, как Дилго Кхьенце, и удивительно красив. В монастыре Цикей Цеванг Норбу имел обыкновение прогуливаться по окрестностям в одиночестве. Днём можно было увидеть, как он подолгу сидит на берегу реки Кечу [80]. Ещё мальчиком мой отец с друзьями однажды видел внушительную фигуру человека, одиноко сидящего у реки в очень прямой позе. Мой отец, предводитель этой компании маленьких монахов, предложил:

– Этот большой дядька приходит сюда каждый день убивать бедных рыб. Давайте дадим ему камнем по голове, чтобы знал. Теперь тихо…

Они подкрались поближе, но, когда замахнулись камнем, Цеванг Норбу громко кашлянул, будто предостерегая. Они сразу же узнали, кто это, и разбежались.

«Если бы он не кашлянул, я бы наверняка попал ему прямо в шею, – позднее говорил отец. – Вот такой я был необузданный. Только благодаря ясновидению Цеванга Норбу я не ударил его камнем! Как бы я жил с такой виной?»

Многое из того, что ныне известно как терма Чокгьюра Лингпы, на самом деле было плодом объединённых усилий Кхьенце, Конгтрула и самого тертона. Они дали друг другу много передач, но все эти линии объединились в Цеванге Норбу.

Однажды в монастыре Ривоче, что в провинции Чамдо, между Лхасой и Кхамом, Кхьенце и Конгтрула попросили даровать посвящение «Сокровищницы драгоценных терма». Ривоче был крупным центром Дхармы, так что событие предстояло немаловажное.

«„Сокровищница“ заключает в себе сущность всех открытых терма сотни видных тертонов, мы должны получить эту передачу», – неоднократно настаивали ламы в Ривоче.

Когда им сообщили, что Кхьенце не может приехать, они попросили об этом Конгтрула. Но к тому времени и Кхьенце, и Конгтрул были уже слишком стары. Поэтому, посовещавшись, они решили послать вместо себя Цеванга Норбу [81].

Цеванг Норбу прибыл в Ривоче и передал всю «Сокровищницу драгоценных терма». В заключение он дал ещё и передачу всех «Новых сокровищ». При этом присутствовали два перерожденца Чокгьюра Лингпы – Цикей Чоклинг и Нэтен Чоклинг, а также Самтен Гьяцо и дядя Терсэй.

Одними из последних посвящений были «Три раздела дзогчен». Прежде чем даровать их, Цеванг Норбу сказал: «Три раздела нельзя давать прилюдно, даже небольшим группам людей. Необходимо строго соблюдать тайну, а её нарушение повлечёт за собой тяжкие последствия – это столь же опасно, как совать палец в пасть ядовитой змее. Я могу давать это посвящение только одному человеку за один раз».

Затем он велел всем дать клятву, взявшись за его накидку, и сказал:

«Это священное учение вы можете передавать только одному человеку за один раз!»

Также Цеванг Норбу сказал ламам: «После моей смерти станут искать моё перерождение. Может случиться, что кто-то попытается назвать моим именем какого-нибудь несчастного духа бардо, который блуждал там, и ему только-только удалось войти в человеческое тело, впервые за долгое время. Если вы это сделаете, он обязательно родится в низших мирах без какой-либо возможности оттуда выбраться. Так что не ищите моего тулку! Если моё будущее перерождение станет по-настоящему служить учениям Чокгьюра Лингпы, то будет делать это или прямо, или косвенно. Ни за что не пытайтесь искать его! Возьмитесь за мою накидку и обещайте мне это, все четверо!»

Он категорически запретил как-либо искать его тулку, а потому этим четверым ламам ничего не оставалось, как поклясться не искать его тулку после его смерти.

Никто из его главных учеников не отважился пытаться его найти. Я слышал, что позднее были предприняты кое-какие попытки найти нынешнее перерождение, но сам я, памятуя о той клятве, не осмелился бы спрашивать какого-либо учителя о местонахождении перерождения Цеванга Норбу.

Цеванг Норбу умер в местности Ньемо в области Цанг, к западу от Лхасы. Думаю, ему было за шестьдесят. Незадолго до смерти он сказал своим слугам: «Главным местом пребывания моего брата и меня был монастырь Цикей. Отошлите туда всё моё имущество и вот эту записку. И, если хотите, можете взять ещё и какие-нибудь кости от моего сожжённого тела.

Мне удалось составить полное собрание „Новых сокровищ“, так что не позволяйте никому воровать оттуда. В монастыре Цикей сейчас живут и перерождение моего отца, и перерождение моего брата, а потому вы должны вручить это собрание лично им в руки. Эта записка – моё завещание. Нет ни единого слова, которое я хотел бы добавить к тому, что здесь написано. Разве что можете сказать такие слова: „Цеванг Норбу умер, как старый пёс, в деревне Ньемо“. Обещайте, что именно так вы будете отвечать каждому, если кто-то обо мне спросит. Сообщите это всем ламам в Кхаме».