Тулку Ургьен Ринпоче - Блистательное величие. Истории из жизни великих мастеров медитации старого Тибета

Однажды Чокгьюр Лингпа впервые посетил Палпунг. Ситу доложили: «Приехал человек, который называет себя Чокгьюром Лингпой. Это тот самый тертон Кьясу из Нангчена, о котором мы уже слышали» [87].

Ситу не стал бы верить в любого тертона, которому случилось проезжать мимо. На самом деле на Ситу не произвёл решительно никакого впечатления другой недавно посетивший его тертон, о котором он заметил: «Ну-ну! Этот парень объявляет себя открывателем кладов, но сдаётся мне, что титул ему нужен просто как предлог, чтобы жить с женщиной. Единственное, что ему хорошо удаётся, так это позорить Лотосорождённого».

Однако Чокгьюру Лингпе Ситу всё-таки несколько доверял, а потому стал готовиться к встрече с ним. Тем не менее он позвал ламу Нгактрина, сказав: «Я слышал, что вам снятся вещие сны благодаря твоей практике „Шести учений“ Наропы.

Этот тертон из рода Кьясу называет себя посланцем Падмасамбхавы и объявляет великим открывателем кладов. Но я не верю никому, кто претендует на звание тертона. Поскольку наш монастырь приготовился принять его завтра как высокую персону, отметьте, что приснится вам сегодня ночью, чтобы получить знаки, которые могли бы подтвердить его притязания. Расскажите мне обо всех видениях или ощущениях, которые у вас будут».

Нгактрин был замечательным практиком и многого достиг, выполняя затворничество. Во сне, который он увидел в ту ночь, он получил пророчество, подтверждающее, что Чокгьюр Лингпа – действительно подлинный тертон. Услышав рассказ об этом сне, Ситу был обрадован и приятно удивлён.

«Ха-ха-ха! – шутил он. – Чокгьюр Лингпа, наверное, и впрямь тертон, если, конечно, на ваши сны можно положиться».

Прибыв, Чокгьюр Лингпа сказал Ситу:

– Вы – один из посланцев Падмасамбхавы. Лотосорождённый Гуру повелел лично мне дать вам учение «Кинжал семеричной глубины», чтобы защитить от препятствий к вашей долгой жизни.

– Неужели? – ответил Ситу. – Я слишком стар, чтобы самому произносить все слова этого учения. Пока вы будете это делать, я понаблюдаю за знаками.

По традиции, в завершение практики ищут знаки её успешности и благословения.

Затем Ситу предоставил тертону возможность провести строгое месячное затворничество для практики «Кинжала семеричной глубины».

По окончании этого месяца слуги Ситу собрались принести ему освящённые Чокгьюром Лингпой предметы.

«Нет, тертон должен сам прийти и дать мне посвящение, – настоял Ситу. – Мне не поможет, если он просто пошлёт мне эти освящённые предметы: тайная Ваджраяна – это не вещь, которую просто ставят кому-то на голову. Позовите самого тертона!»

Так, закончив практику, этот неизвестный тертон дал Ситу, самому почитаемому к востоку от Лхасы ламе линии карма-кагью, посвящение «Кинжала семеричной глубины».

Вот ещё одна из услышанных мною историй, в которой рассказывается о ламе Нгактрине, предыдущем перерождении Самтена Гьяцо.

Зимы в Восточном Тибете такие холодные, что ручьи от тающего под солнечными лучами снега замерзают на ходу, отчего получаются широкие ледяные барьеры иногда с трёхэтажный дом высотой. Иногда они преграждают крутые горные тропы, и передвижение становится невозможным. Но, как бы ни было холодно, сколько бы снега ни выпало, на крыше ламы Нгактрина никогда не было снега – он таял от его туммо , йогической практики внутреннего жара.

Однажды Нгактрин получил известие, что на другой стороне горного перевала умер один из его главных благотворителей. На дороге, ведущей туда, разлилась, а потом замёрзла река, так что огромная ледяная преграда поднялась на высоту двух- или трёхэтажного дома. Пройти через неё не было никакой возможности.

Гораздо более длинным путём, но до ламы Нгактрина дошла просьба прибыть и сделать для умершего покровителя ритуал пхова , перенос сознания. Нгактрин, не колеблясь, тут же ответил: «Иду!» [88]

Слуги пытались его отговорить, увещевая:

– Как же вы пойдёте? Хотите погибнуть в ледяной воде? А если вам придётся обходить ледяную преграду, вам потребуется два-три дня. Как вы, пожилой лама, туда пойдёте? Это невозможно – забудьте об этом.

Но Нгактрин сказал:

– Нет, было бы неправильно не пойти. Он был моим покровителем. Если я к нему не пойду, это будет тяжким нарушением самайи. Я отправлюсь завтра утром, несмотря ни на что!

Слуги неохотно повиновались, с унынием думая о предстоящем обходном пути, длинном и опасном. Однако Нгактрин заверил их, что этого делать не придётся.

На следующий день ранним и ясным утром он сказал слугам:

– Сегодня ночью я расчистил дорогу.

И верно: весь лёд на горном перевале растаял. Нигде не было ни снежинки, и можно было спокойно отправляться в путь. Удивлённым слугам Нгактрин сказал просто:

– Ночью я немного практиковал туммо, и всё растаяло.

Хотя Самтена Гьяцо назначили главой монастыря Лачаб, он жаждал жизни «йогина истинной простоты». Поэтому в один прекрасный день он отказался от должности управляющего монастырём, а также от всех своих официальных обязанностей и ушёл жить в пещеру.

Его единственным желанием было медитировать, ведя простую жизнь отшельника, где нет ни помпезности и церемоний, окружающих важного ламу, ни обязанности быть в распоряжении благотворителей. Поскольку он был главным тулку монастыря, никто не считал себя вправе противиться его желанию, а потому им пришлось согласиться с его решением. Он был бы вполне доволен такой жизнью, но вышло по-другому.

В конце концов Самтен Гьяцо отправился в монастырь Цикей, чтобы учиться у Кармей Кхенпо. С годами Самтен Гьяцо стал бесценным хранителем и защитником всех терма Чокгьюра Лингпы. Из четырёх братьев – и все они были тулку – именно он сослужил самую важную службу для «Новых сокровищ», даже большую, чем два прямых перерождения тертона.

Вот как развивалась эта деятельность на благо Дхармы. Прямой потомок самого тертона Самтен Гьяцо высоко ценил «Новые сокровища», а потому посвятил себя поискам всех этих текстов, которые только можно было найти. На самом деле, кроме медитации, это было его единственное занятие в молодые годы.

Даже когда он жил как йогин в различных пещерах, поблизости от него всегда были четыре-пять личных копировальщиков, в задачу которых входило переписывание всех сорока томов. Потом он проверял эти рукописные тексты, чтобы обеспечить их абсолютную точность. Я видел их – они поразительны! [89]

Благодаря своим упорным поискам полного собрания «Новых сокровищ» Самтен Гьяцо получил и все их посвящения, передачи-лунг и наставления. Большей частью он получил их от Цеванга Норбу, сына тертона, – словно драгоценный сосуд, до краёв наполненный из точно такого же сосуда, – но также он получил и все те учения, которыми владел Кармей Кхенпо.