Мэри Норрис - Роман с Грецией. Путешествие в страну солнца и оливок

Все эти слова – примеры из современного греческого языка, который очень даже жив. Когда англоязычному миру нужно дать чему-то название, он обращается к древнему языку. Многие слова, описывающие природу, пришли из греческого: океан, дельфин, гиппопотам, пион, слон. Некоторые слова, пришедшие из древнегреческого (и сохранившиеся в современном языке), используются сегодня в английском для описания экзотических существ, например octopus – «осьминог»: οκτ ω , «восемь» + πους, «нога» (кстати, я перестала заказывать жареного осьминога в ресторане, узнав, какой он умный), medusa – одно из древнейших морских чудищ, hippocampus – «морской конек». А английское слово «слон», elephant , возможно, связано с нашим старинным другом, финикийским алефом, быком.

Некоторые слова выглядят так, словно пришли напрямую из греческого, но, как оказывается при дальнейшем изучении, они проделали более замысловатый путь. Например, дерево эвкалипт родом из Австралии, а первое использование его названия, образованного из греческих элементов ευ («хорошо») и καλυπτος («покрытый»), было зарегистрировано в 1788 году нашей эры. Конечно, и на современном греческом эвкалипт называется ευκ α λυπτος, но слово пришло туда из английского, хоть первоисточником и был древнегреческий. Однажды, когда я путешествовала по Пелопоннесу, кто-то при мне назвал ароматное дерево, которое лично для меня выглядело как дикая белая глициния, акацией – ακακ ι α. Я на мгновенье задумалась: а является ли греческая ακακ ι α транслитерацией с английского языка? Что было раньше: слово или дерево? Колючая акация растет в Африке и на Среднем Востоке, ее не привозили из Нового Света. Так что греческое слово предшествовало английскому, а само дерево, без сомнения, появилось раньше слова.

Названия, связанные с природными явлениями, цветами и насекомыми, зачастую бывают местными. Например, когда я была ребенком, мы придумали свое имя для комаров или мошек, которые роились по всему Кливленду душными летними ночами, – «канадские солдаты». Я подхватила это название, даже не думая о том, что оно может звучать оскорбительно для наших соседей на противоположном берегу озера Эри: я просто считала, что эти жучки так называются. Моя бабушка когда-то украшала узкую полоску земли перед домом кустами отвратительного на вид растения под названием живучка. Я не любила его ребенком, не люблю и сейчас, хоть и позволила подруге высадить его в моем саду под названием очиток. Само растение ничего собой не представляет, но, должна признать, своему неофициальному имени соответствует: такое ощущение, что живет оно вечно.

Некоторые греческие названия цветов на деле еще догреческого происхождения: они имеют отношение к людям и языкам, которые предшествовали древнегреческому. Например, слово «нарцисс» ( n arkissos ) было древнегреческим названием цветка, растущего в Южной Европе. А миф о Нарциссе, прекрасном юноше, который влюбился в собственное отражение, – это персонификация цветка, объясняющая его существование. Слово «нарцисс» связано с греческим словом n arke («оцепенение, онемение, наркотическое опьянение»). Гиацинт – еще один цветок, чье название восходит к мифологии: Гиацинтом звали греческого юношу, возлюбленного Аполлона. Последний случайно убил его, и из крови юноши появился одноименный цветок.

В греческом языке есть два слова, которые переводятся как «цветок»: древнегреческое anthos и легкомысленное современное loulo udi . Для «Греческой антологии», собрания лучшей лирики греческих поэтов, стихи отбирались так, словно это были цветы – получился настоящий словесный букет.

Джордж Оруэлл как-то посетовал на манеру использовать греческие названия для самых обычных английских цветов. Он пишет, что «львиный зев теперь зовется антирринумом, и это слово никто не может правильно написать» (не говоря уже о том, чтобы произнести), «не подглядывая в словарь», а «незабудки все чаще и чаще именуют миозотисом». Оруэлл добавляет: «Как-то печально выглядит будущее английского языка, если мы откажемся от ноготков в пользу календулы». Я согласна: что-то теряется, когда гвоздику называют диантусом, а наперстянка уступает место дигиталису. Но ведь цветы цвели задолго до того, как у человечества появились книги, в которых можно посмотреть их названия, и в тех местах, где эти цветы растут, люди обычно придумывают для них свои имена.

Транслитерации с других языков, как правило, подлежали слова, обозначающие то, что было импортировано в Грецию в наше время. Например, у греков не было своего пива, достойного упоминания, до тех пор, пока в 1832 году Отто фон Виттельсбах из Баварии не стал греческим королем и не привез с собой пивовара. Греки заимствовали обозначение пива μπίρα из итальянского языка ( birra ).

Многие слова, используемые в медицине, взяты из греческого. Вероятно, потому, что значительная часть того, что мы называем медициной, зародилась в Греции. Врачи произносят клятву Гиппократа (правда, она не начинается со слов «Не навреди», это миф). Традиционно Гиппократа считают первым, кто стал рассматривать болезнь как естественное явление, а не наказание богов. Кадуц е й, посох, обвитый двумя змеями, обычно изображенный на задней двери машины скорой помощи, пришел из греческой мифологии: он напоминает посох Асклепия (сына Аполлона и врачевателя), который обвивает одна змея. Как по мне, греки были слишком высокого мнения о змеях. Хотя они, конечно, лучше пиявок.

Я долгое время полагала, что такие слова, как «оториноларинголог» (врач, лечащий заболевания уха, носа и горла, – проще говоря, лор), «офтальмолог» и «ортодонт», – греческого происхождения, и так оно и есть, но не в привычном нам смысле: древние греки не получали консультации таких специалистов и не носили на зубах брекеты. Оратор Демосфен не обращался к логопеду: по легенде он наполнял рот камешками и тренировался произносить речь при шуме прибоя [60] Демосфен (IV в. до н. э.) не обладал природными данными для ораторского искусства: он был косноязычен и имел слабый голос, но постоянные упражнения помогли ему преодолеть эти недостатки. . Позже, убрав камешки, он обратился к аудитории – и его голос зазвучал сильно и чисто. А вышеупомянутые слова собрали из отдельных греческих корней, когда появились соответствующие медицинские дисциплины. Получились эдакие лингвистические монстры Франкенштейна.

Образованные медики викторианской эпохи, вероятно, изучали латынь и греческий, хотя не все врачи были знатоками античности. Тем не менее, когда пришло время придумывать названия для новых явлений, они обратились к греческому языку. Может, потому, что это был самый старый, самый стабильный, самый проверенный источник. Возможно, сыграла свою роль склонность людей к мистификации: экстравагантные слова производят впечатление. В древнеанглийском были свои названия для разных органов, частей и субстанций тела: легких, крови, почек, кишечника, локтей, коленей. Не было нужды использовать греческие слова, однако язык благодаря им только выиграл: теперь у нас есть два способа сказать одно и то же. Можно даже утверждать, что греческие слова создают некую успокоительную дистанцию между нами и нашими телами. Что вам больше понравится: синдром теннисного локтя или эпикондилит? Водянка головного мозга или гидроцефалия? Греческие термины облагораживают болезнь, даже если им не удается ее устранить. Заболевание печени – гепатит. Нефрит поражает почки. Артрит – моя мама всегда ошибочно называла его артуритом – затрагивает суставы, но звучит абстрактнее, чем «болезнь суставов» (хотя лично я бы не хотела иметь ни то ни другое).