Мэри Норрис - Роман с Грецией. Путешествие в страну солнца и оливок

Уборка – серьезное дело в Греции (все из-за их осыпающихся руин). Домохозяйки вечно подметают пол. По-гречески метла будет skoupa , и на островах в Эгейском море под σκο υ πα отдают целый ряд в магазинчиках. Переехав от братьев-американцев итальянского происхождения, я снимала квартиру у одной гречанки, которая рассматривала дождь как повод взять в руки метлу и хорошенько отдраить тротуар. Благодаря ей и тому инфернальному звуку, с которым она скребла мостовую, я наконец поняла, какая связь между метлами и ведьмами. У Гомера Калипсо, нимфа, которая в течение семи лет насильно удерживает Одиссея на своем острове, сама купает своего пленника. Можно себе только представить, с каким упоением она подметает свою пещеру, размахивая метлой и вычерчивая узоры на земляном полу, – хорошенькая прелюдия к соблазнению и занятию любовью!

Многие подвиги Геракла связаны с уборкой. Например, проявив смекалку, он вычистил Авгиевы конюшни: направил в стойла русло реки, и этот мощный поток вынес все нечистоты. На полках с моющими средствами в супермаркете этот полубог представлен маркой бельевой веревки повышенной прочности. Но именно смертный получил всемирную известность как универсальный борец с грязью – Аякс. Он моет посуду, стирает, начищает до блеска ванну – он даже моет окна! Великий герой Троянской войны обитает в бутылке с распылителем под раковиной на кухне или в баллончике с чистящим средством за унитазом. Неудивительно, что Аякс покончил жизнь самоубийством.

Согласно Гесиоду местом рождения Афродиты является остров К и тира, недалеко от побережья Пелопоннеса. Это не очень большой остров, и Афродита не стала тут задерживаться. Ей требовалось больше простора, и она выбрала Кипр – или Кипр выбрал ее. Это поразительно красивый остров, опоясанный синим кушаком моря и величественными скалами с медными прожилками. Я поехала туда специально, чтобы посмотреть как можно больше всего за короткое время. В Пафосе – городе, священном для Афродиты, – я обнаружила римскую мозаику. Я видела кедры, которые растут только в долине горной цепи Тр о одос, и муфлонов – разновидность диких баранов. Побывала в монастыре Ставровуни, который облюбовали кошки (говорят, здесь хранится фрагмент Животворящего Креста, привезенного из Иерусалима Еленой Равноапостольной, матерью Константина). Я планировала съездить и в столицу, Никос и ю, где следы войны были наиболее заметны; миротворческий корпус ООН охранял буферную зону, которая проходила через всю столицу как неаккуратный бело-синий шрам.

Истинная граница острова – его береговая линия, и именно это меня больше всего интересовало на Кипре: окружающее море. За свою жизнь я побывала всего лишь на нескольких пляжах: Эджуотер на озере Эри, конечно же, на пляже Джерси-Шор на Лонг-Айленде и в Мексиканском заливе в Веракрусе. Кипр обещал протяженные пляжи ослепительной красоты, с солнцем, мерцающим на поверхности воды, и пеной, накатывающей на берег в безумном танце морских волн. Я нацелилась на то место, где, как утверждал мой путеводитель, «по легенде купалась богиня любви». Оно находилось рядом с пляжем, и говорили, что если выплыть к скалам на пляже Афродиты, то выйдешь на берег абсолютной красавицей. Я захотела устроить себе крещение в водах Афродиты.

Мой паром «Сол Фрин» только что прибыл из Венеции и теперь направлялся в Хайфу. Приплыв на пароме с Крита, я пересела на другой на Родосе: у меня был билет с размещением на палубе. Элита бэкпэкеров, загорелые красавицы в крошечных оранжевых купальниках, расположилась на солнечной террасе: они разбили палатки, натянули веревки для белья и играли со своими собаками во фрисби. Как будто паром «Сол Фрин» был их личным зафрахтованным судном. Лично я предпочитала сочетать бэкпэкинг с традиционными путешествиями с багажом: я обычно ездила везде налегке, но у меня не было ни спального мешка, ни воды в бутылках. Вместо этого у меня были полосатое хлопковое покрывало, которое я купила на Крите, и фляжка с виски.

Я вышла из комнаты отдыха и обнаружила местечко на реечной скамейке возле дымовой трубы. Мне нужно было поспать, так как я провела бессонную ночь, флиртуя с моряками на пароме, идущем с Крита на Родос. Капитан пригласил меня на мостик с его огромным количеством измерительных приборов и прочих штуковин и потрясающим видом на море, расстилавшееся впереди. Главный старшина, молодой кудрявый парень, пытался произвести на меня впечатление своей жизнью «в миру». «Я провел 46 дней во Флассинге», – сказал он, имея в виду район Квинса Флашинг. Мне же в очередной раз пришлось объяснить, что я путешествую одна, и так получилось, что я поставила ударение не на том слоге. «Не говорите так», – попросил меня молодой офицер. Оказалось, я сказала что-то вроде «Я путешествующая дрянь».

Мы были в его каюте, он играл с пуговицами на моем свитере, как вдруг его вызвали на мостик по громкой связи. Только я вернулась на свое место, как тут же познакомилась с коренастого вида моряком, который отвел меня на автомобильную палубу, где мы забрались в сааб одного из пассажиров и слушали по радио греческую музыку. Позже он показал мне свою каюту, которая находилась в одном из нижних отделений: на стенах висели постеры в стиле пин-ап, повсюду валялись грязные журналы, и там наступил конец воздержанию, по крайней мере моему. Тот парень отвечал за якорь: всякий раз, когда паром заходил в порт, ему приходилось подниматься на палубу и выполнять свои служебные обязанности. Когда на следующее утро я захотела выйти на свет божий, выяснилось, что он меня запер, чтобы я никуда не делась. Я старалась не паниковать – наверняка он скоро вернется. Наконец мне удалось изнутри подцепить крючок и открыть дверь. Я вскарабкалась по лестнице, похожей на стремянку, открыла дверцу люка над головой и оказалась – к вящему изумлению капитана – прямо на мостике.

Закутавшись в свое критское покрывало, я задремала на реечной скамейке. Разбудили меня молодые люди, которые стояли у меня в ногах и тянулись к иллюминатору над моей головой. Они вытащили оттуда плоскую квадратную упаковку, похожую на подушку из коричневой бумаги, и швырнули ее на палубу. «Это ваше?» – спросила я по-гречески (не будучи уверенной, как следует обращаться к человеку, которого подозреваешь в краже, на «вы» или на «ты»). «Вы говорите по-гречески?» – спросил один из ребят. «Но плохо», – ответила я, тут же продемонстрировав, насколько плохо, потому что я даже не поняла, что он сказал дальше. Он перевел: «У этого сумасшедшего есть змея». Он слегка пнул пакет, и тот зашевелился. Я перешла на самый примитивный английский, рявкнув: «Никаких змей!», собрала свои вещи и поскорее убралась оттуда.