Роберт Пири - По большому льду. Северный полюс

Аструп в это время, благодаря присущему ему чувству прекрасного, нашел поблизости, около небольшого ручейка, местечко, покрытое травой и цветами, разостлал на нем шкуры быков и поставил палатку, которую мы взяли с собой в качестве кухни. Он пригласил меня улечься на меховой кушетке, а сам принялся жарить котлеты. Это было великолепно! Аструп едва успевал жарить котлеты, с такой скоростью они исчезали. Вкусные, нежные, сочные – они превосходили все, что я пробовал в этом роде до сих пор. Усталость, боль в ногах – все куда-то исчезло под магическим влиянием обильного количества свежего мяса для собак и прекрасного обеда для нас самих.

Мы убили бы своих собак, если бы заставили их пуститься в путь после такого пиршества. Так как я не хотел оставлять их в этом месте, нужно было подождать несколько часов, пока они будут в состоянии двигаться. Мы также воспользовались возможностью немного отдохнуть. И люди, и собаки были удивительно освеженными, когда снова пустились в путь. Перед нами виднелись еще несколько вершин, но, наконец, все сомнения испарились: за следующей непременно откроется давно желанный вид.

Мы старательно взбирались на изрытый подъем по выступающим скалам и сугробам мокрого снега. Вершина была покорена. Несколько шагов вперед, и скалистая площадка, на которой мы стояли, опускалась гигантской стеной высотой 3800 футов до уровня бухты. Мы стояли на северо-восточном берегу Гренландии и, смотря вправо, видели позади могучего ледника и широкого устья бухты громадные ледяные поля Северного Ледовитого океана, простирающиеся до самого горизонта. Мы прошли 36 миль на северо-восток от лагеря на морене, где остались сани.

С края отвесной скалы, на которой мы стояли, при ярком свете ясного солнечного дня, открывшаяся перед нами панорами была великолепна, выше любого описания. Не проронив ни слова, мы сняли свои тюки и присели на них, чтобы запечатлеть в нашей памяти каждую подробность. Величие этого вида заставило нас забыть все перенесенные нами испытания, и щестинедельную борьбу на ледяном покрове.

Нашим наблюдательным пунктом был гигантский утес, возвышавшийся почти вертикально над бухтой и большим ледником, впадавшим в нее справа от нас. Мы думали, что внутренний лед остался позади, однако здесь был мощный ледяной поток, самый обширный из всех виденных нами в Гренландии, спускавшийся с ледяного покрова в море. Еще правее, на юго-востоке, позади тысяч валунов на первом плане, через впадину среди холмов, виднелось среднее течение широкой ледяной реки, ярко блестевшей на солнце.

По ту сторону ледника, ограничивая фьорд с востока, высился и выступал на несколько миль дальше в бухту длинный ряд отвесных бронзовых утесов. Они возвышались над ледником на высоту более 4000 футов и оканчивались мрачным мысом, круто спускающимся к воде. Эти дикие утесы держали на своих громадных плечах большой выступающий вперед язык внутреннего льда. На расстоянии примерно пятнадцати миль к северо-востоку от нас утесы оканчивались мысом; его я назвал Ледниковым. Темные облака, находившиеся позади ледяного покрова этих утесов, указывали, по-видимому, на то, что береговая линия круто отклонялась к востоку и юго-востоку.

Начиная от этого мыса, милях в пятнадцати к северу от Наблюдательного пункта (так я назвал место, где мы находились), виднелся громадный ледник, веерообразная лицевая сторона которого покоилась одним концом на Ледниковом мысе, а другим на полуострове, находящемся в нескольких милях к северо-западу от нас. Лицевая сторона этого ледника была длиной, по моему мнению, более двадцати миль. Ледник, казалось, совсем не имел вертикальной стороны, но почти сливался со льдом бухты. Впрочем, может быть, это нам только казалось, так как мы находились достаточно далеко и выше его.

На западе мы разглядели устье фьорда, преградившего нам путь к северу. Это был тот самый фьорд, западную оконечность которого мы видели издали несколько дней назад. Теперь нам было ясно, что мы шли параллельно ему через северную часть материка, от пролива Робсона до северо-восточных берегов Гренландии. Горы, образующие южную границу этого пролива, уже давно были в поле нашего зрения, и через просветы между этими горами мы время от времени замечали покрывающий его лед. Позади этого пролива были видны горы с фьордами между ними. Очевидно, этот пролив составлял северную границу материковой Гренландии.

На севере, на противоположной стороне бухты, тянулись отвесные красно-коричневые утесы, опускающиеся на плоский берег. В том же направлении мы видели устье второго фьорда или канала, простирающееся, по-видимому, к северо-западу. Сходство этих утесов с утесами бухты Мак-Кормика было просто поразительным. Впереди изолированный ледяной покров венчал эти утесы, но исчезал немного дальше, и берега за ним были чистыми, без снега, а их вершины – безо льда. К западу от устья фьорда находились несколько мелких островов. У нас были основания предполагать, что мы видели архипелаг, западная часть которого была открыта Локвудом в 1882 г.

У наших ног, перед веерообразной окраиной большого ледника, из не тронувшегося еще льда бухты торчало множество ледяных гор. За ними лед бухты казался совершенно гладким и цельным и тянулся не прерываясь до отдаленного белого горизонта северо-восточной части Северного Ледовитого океана. Мы ясно видели широкий простор покрытого льдом моря, но расстояние было слишком велико, чтобы можно было различить какую-нибудь подробность на его поверхности. Наиболее отдаленная, замеченная нами земля находилась милях в пятидесяти к северо-востоку за Ледниковым мысом. Вершина ее была, по-видимому, плоской и без ледяного покрова.

Середина бухты, казалось, была окутана туманом, из-за появления воды на поверхности льда – первого признака его таяния. Никаких трещин во льду бухты мы не видели и тщетно искали признаки ледяного покрова на земле, находящейся к западу и северо-западу от нас.

Именно сейчас мне более чем кому-либо были понятны чувства Бальбоа [40], когда он взобрался на последнюю вершину, скрывавшую от его нетерпеливых взоров голубые волны великого Тихого океана.

Рассматривая эту обширную панораму с нашего удобного места, находящегося на три пятых мили выше льда бухты, я прислушивался к шуму водопада, долетавшему до нас откуда-то издалека снизу. Внезапно я был поражен знакомым жужжанием шмеля. Вскоре мы заметили насекомое, летавшее какое-то время около нас. Тут же было и множество мух. День был удивительно теплый и тихий.

Прервав молчаливое созерцание восхитительного вида, я вытащил из ящика теодолит и установил его среди скал, чтобы произвести наблюдения относительного положения различных точек. Одновременно с этим я сделал серию фотографических видов и заметки об окружающей нас местности. Мы также начали постройку памятного знака, который должен был остаться здесь на будущие времена молчаливым свидетелем нашего посещения. Наша скала, по данным наблюдений, находилась на 81°37'5'' с. ш. и на 34°5' з. д.