Роберт Фалкон Скотт - Дневники полярного капитана

Прочтены последние лекции. В понедельник Нельсон дал интересный краткий обзор биологических вопросов, причем проследил ход развития жизненных форм – от простейших одноклеточных животных организмов.

Сегодня Райт делал доклад «О составе материи» по последним лабораторным исследованиям. Сюжет нелегкий; все же выносится некоторое понятие о направлении трудов великих светил физики, о целях, достигаемых ими, о средствах, которые они употребляют.

Эти лекции были для нас большим развлечением, и мы очень огорчались бы их прекращением, если бы не имелась к тому такая уважительная причина.

Завтра Боуэрс, Симпсон, Э. Эванс и я отправляемся на запад. Хочу взглянуть еще раз на ледник Феррара, проверить поставленные там Райтом в прошлом году вехи, обновить мои впечатления от работы с санями (технические детали так легко забываются), наконец, поработать с камерами. Я не решил, сколько именно времени мы будем в отсутствии и куда именно пойдем; такая неопределенность имеет свою прелесть.

Всю неделю было хорошо; но температура держится ближе к –30° [–34 °С], а сегодня упала до –35° [–37 °С]. Чего доброго, предстоят холодные дни.

Воскресенье, 1 октября.

В четверг вернулись из замечательно удачной и поучительной короткой весенней экскурсии; отсутствовали всего 13 дней, начиная с 15 сентября. Прошли 152 географических мили (175 простых) в 10 дней. 2 1/2 дня мы шли до Масляного мыса, на который доставили часть припасов, назначаемых для западной партии, так что мы в эти дни везли по 180 фунтов на человека. Все шло гладко и хорошо. Двойная палатка – большое удобство. 16 числа был чудный день до 4 часов пополудни, когда с юга подул холодный ветер; нас порядком в разных местах обморозило. Поверхность – так себе; встречалось. много рыхлых сугробов, в которых сани становились передком вверх. На этой стороне пролива как будто много меньше снега; не оттого ли, что меньше ветра?

Боуэрс настаивает на том, чтобы одному проделывать всю работу в лагере; чудо – не человек! Никогда подобного ему не встречал.

Заструги поперек этой части пролива носят особый характер: наст изборожден длинными волнистыми полосами, а поперек последних идут такие же полосы, но менее глубокие; получается нечто вроде так называемого узора «елочкой».

Сложив привезенный экстренный груз, мы отправились дальше, к леднику Феррара. С левой стороны замечательно низкий припай; трещины от прилива нет, снежный покров на морском льду очень неглубок. Мы чувствуем себя прекрасно. Боуэрс – просто клад; Эванс тоже. Симпсон быстро учится. Лагерная жизнь по мне; одного не люблю – ночью вставать и выходить; прошлой ночью пришлось три раза.

19 числа мы дошли до Соборных скал [Cathedral Rocks]. Тут мы нашли поставленные Райтом поперек ледника вехи и все 20 число провели в том, что в точности делали съемку их положения. Дувший с ледника очень холодный ветер все усиливался. Несмотря на это, Боуэрс возился с теодолитом. Удивительный он, в самом деле, человек. Я никогда не видел никого, кто мог бы так долго на таком морозе работать голыми пальцами. Мои пальцы больше нескольких минут не выдерживали. Мы убедились, что было движение, – приблизительно 30 футов. (Оказывается, что старый ледник более прыток, чем мы полагали.)

Мы установили, что у разных вех движение определяется различно, – от 24 до 32 футов, и это всего за 7 1/2 месяцев. Это – весьма важное наблюдение, первое, произведенное над движением береговых ледников; оно больше, чем я ожидал, но все же настолько незначительно, что подтверждает мнение об их сравнительной неподвижности. Боуэрс и я сняли на леднике множество довольно удачных негативов, на пластинках и на пленках, что обеспечивает нас относительно фотографических работ во время предстоящей экспедиции.

21 числа мы спустились с ледника и разбили лагерь у северного конца его. Отсюда мы в течение следующих дней не спеша походили вдоль берега; заглянули в Новую гавань и влезли на морену, измеряя углы и собирая образчики каменных пород. У мыса Берначчи мы нашли много чистого кварца, а в нем – жилы медной руды. Я добыл кусок, содержащий комы меди. Это первый случай нахождения минералов, подсказывающих возможность разработки.

На следующий день мы увидели низкую, длинную ледяную стену, которую мы сначала приняли за выдвинутую в море длинную ледниковую косу. Подойдя ближе, мы увидели на ней темное пятно. Вдруг мы хватились, что эта коса отделена от берега, и мы стали обходить ее, узнавая знакомые черты. Подойдя совсем близко, мы стали примечать сходство с хорошо знакомой нам ледниковой косой у Эребуса, и, наконец, нам бросился в глаза флаг на нем; и вдруг нам пришло в голову, что это, пожалуй, и есть тот самый кусок, оторвавшийся от этой косы.

Мы не ошиблись. Мы разбили лагерь у дальнего конца и, поднявшись на вершину, скоро нашли оставленный Кэмпбеллом склад корма и ряд шестов, поставленных для указания пути нашим лошадям осенью. Итак, здесь твердо засела оторвавшаяся от ледника Эребуса в марте огромная льдина, около двух миль в длину, которая описала полукруг, так что прежний западный конец ее теперь обращен к востоку. Принимая в расчет многочисленные трещины в этой ледяной массе, крайне удивительно, что она уцелела, совершив такое дальнее плавание.

Одно время мы думали было на этой косе строить дом. Какое странное плавание совершили бы жители! Ледяная коса, бывшая в пяти милях на юг от мыса Эванс, теперь вдруг очутилась в сорока милях к WNW от него!

Отсюда мы продвинулись еще немного на север, пока, 24 числа, на нас не опустился туман и не скрыл от нас берег, который на этом месте делает изгиб.

Находящийся тут остров Данлоп, наверное, когда-то был под водой. Мы нашли правильное террасообразное побережье высотой в 65 футов, усеянное округленными от трения воды валунами. Осмотрев остров, легко было признать ту же террасообразную формацию вдоль берега; в одном месте мы нашли такие же валуны на высоте ста футов над водой. Почти все они наносные, и, в отличие от обыкновенных морских голышей, зарытая в земле сторона их осталась остроугольной.

Берег к северу от мыса Берначчи отличается от местности кругом ледника Феррара и Новой гавани тем, что он тянется рядом закругленных бухточек, окаймленных низкими ледяными стенами. Там, где он выступает мысиками, местами обнажены основная гнейсовая порода и части морен, неправильными пятнами, весьма интересными для искателя геологических образчиков. За этой каймой длинными, волнистыми линиями простирается покрытая снегом возвышенность, мягкой покатостью спускающаяся к берегу; за этим опять – ряд горных хребтов, прорезанных глубокими долинами. Долины эти, насколько мы их проследили, как будто лучами расходятся от вершины, с которой начинается ледник Феррара.