Андрей Бородин - АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 3

Лунайтай, король земель Лоспара и верховный жрец Вурквэля, первый среди своего народа, был последним, кто осмелился бы восстать против этой нерушимой тирании. Правда, время от времени, то тут, то там поднимались из бездны забвения неясные мифы о некоем первобытном правителе, имевшем дерзость отказать чудовищу в требуемой жертве… и обрёкшем свой народ на истребление в беспощадной войне со змееподобными растениями, которые, повинуясь воле пришедшего в ярость демона, вытащили свои корни из земли и прошлись губительным маршем по городам и весям Лофея, разрывая тела и выпивая кровь у всякого, кто вставал у них на пути. Лунайтай с детства был приучен беспрекословно и безоговорочно следовать воле царственного цветка, свершая должные обряды и службы. Отказаться от них было бы великим кощунством. Он и не помышлял о том, чтобы восстать против Вурквэля, — но лишь до тех пор, пока, во время ежегодного выбора жертвы — и ровно за тридцать солнц до его бракосочетания с Нэлэ, жрицей цветочного дьявола — он не увидел, как колеблющийся перевёрнутый грааль опустил свой смертоносный багрец на белокурую головку его наречённой.

Исполненное печали оцепенение, гнетущее, угрюмое уныние, которое он стремился задушить в своём сердце, овладели Лунайтаем. Нэлэ, ошеломлённая и безропотная, скованная сокровенными оковами отчаяния, смиренно приняла уготованную ей судьбу; в душу же короля, невидимое всем, заронилось и дало всходы семя кощунственных сомнений.

Содрогаясь от собственной нечестивости, он спросил себя, существует ли какой-либо способ спасти Нэлэ и обмануть Вурквэля, лишив его отвратительной требы. Он знал, что сделать это, избегнув кары для себя и своих подданных, можно было лишь одним способом — нанеся удар в самую душу чудовища, которое все полагали бессмертным и неуязвимым. Сами размышления об истинности этой веры, что уже давно приобрела силу религиозного догмата и безоговорочно принималась всеми, были кощунством. Продолжая плести вязь своих рассуждений, Лунайтай припомнил миф о существовании некоей обособленной и отстранённой от мира сущности, именуемой Окклайт. Сей демон был ровесником Вурквэля, безразличный как к людям, так и к цветочным отродьям. Поговаривали, что его обитель расположена за пределами каменистой пустыни Афум, на дальних склонах безлюдных белокаменных гор, бросавших тень на пажити змееподобных растений. За последнее время никто не встречал Окклайта, поскольку путешествие через пустыню Афум никогда не было лёгким предприятием. Однако, демон сей считался бессмертным; в отдалении от мира, в единении с самим собой, созерцал он сущее — но никогда не вмешивался в процессы, в нём происходящие. Тем не менее, древние легенды гласили, что однажды он дал ценные советы некоему достославному королю Лоспара, сумевшему достигнуть его обители, расположенной средь белых скал.

Влекомый горем и отчаянием, Лунайтай решил разыскать Окклайта и вопросить его о том, каким образом можно сразить Вурквэля. И, если демона можно уничтожить каким-либо способом, доступным смертному, король избавил бы весь Лофей от древней тирании, сумрачная тень которой ниспадала на весь мир с траурно-чёрной пирамиды.

Ему необходимо было действовать с предельной осторожностью, никому не доверяться и постоянно скрывать свои мысли от всепроницающего тёмного провидения Вурквэля. Всего за пять дней, разделяющих момент выбора жертвы и свершение жертвоприношения, должен был исполнить свой безумный замысел Лунайтай. Не привлекая внимания, под личиной простого зверолова, покинул он свой дворец во время короткой трёхчасовой ночи, и, пока все спали, украдкой направил свои шаги к пустыне Афум. Едва розовато-рубиновое солнце показалось из-за горизонта, он достиг конца дороги, упиравшейся в край непроходимой каменной пустыни, и с мучительным трудом принялся пробираться через бритвенно-острые гребни тёмного камня, похожие на окаменевшие во время шторма волны вставшего на дыбы океана, исходящего пеной.

Вскоре зелёное солнце присовокупило свои лучи к лучам своего красного близнеца, и Афум обратился в пёстро раскрашенный ад, через который прокладывал свой путь Лунайтай, пробираясь меж бесчисленных стекловидных утёсов и время от времени отдыхая в цветных тенях. Нигде окрест не было и намёка на воду; лишь стремительные миражи вспыхивали то тут, то там, чтобы затем медленно раствориться в пространстве, да мелкий песок, казалось, струился ручьями по дну глубоких долин. На закате первого солнца король добрёл до мест, откуда можно было различить бледные горы по ту сторону Афума, вздымавшиеся подобно утёсам застывшей пены над тёмным морем пустыни. Жёлто-красная солнечная сфера и встававшая над горизонтом вторая звезда двойного солнца окрашивали горы переливающимися огнями оттенка лазури, нефрита и померанца. Затем их огни разлились бериллом и турмалином, и зелёное солнце вознеслось над миром, пока, наконец, не закатилось вслед за первым, потопив после себя мир в сумерках цвета морских вод. В сгущающейся тьме Лунайтай достиг подножия бледных скал, и там, измученный, уснул до второго рассвета.

Пробудившись, он начал своё восхождение на белые горы. Блёклые и ужасающие, возносились они пред ним, скрывая солнца!; утёсы их походили на отвесные титанические террасы. Так же, как и прошедший некогда этим же путём властитель из древней легенды, Лунайтай отыскал опасную тропку, что вела наверх сквозь узкие, осыпающиеся ущелья. Наконец он достиг необозримого разлома, разделявшего сердце белого хребта, по которому только и можно было добраться до легендарного логова Окклайта.

Отвесные стены пропасти восставали перед ним всё выше и выше, закрывая солнца, однако их белизна порождала болезненное мертвенное мерцание, освещавшее его путь. Такую расселину мог бы породить удар ятагана некого макрокосмического исполина. Она уводила вниз, становилась всё круче, извилистей и глубже, словно была раной, пронзающей Лофей до самого сердца планеты.

Лунайтай, как и вся его раса, мог в течение долгого времени обходиться без пищи, питая себя лишь солнечным светом и водой. Он нёс с собой металлическую фляжку, наполненную влагой Ло-фея, из которой умеренно отпивал, пока спускался в пропасть; белые горы были безводны, и он опасался дотрагиваться до озёр и потоков неведомых жидкостей, время от времени возникавших перед ним в сумерках. Вокруг текли дымящиеся и кипящие кроваво-красные потоки, с бульканьем исчезавшие в бездонных трещинах; ртутные ручейки с зелёными, синими и янтарными струйками, безвозвратно ныряющие в потаённые каверны, извивались рядом с ним, точно жидкие змейки. Едкие пары струились из расщелин пропасти; и Лунайтай ощущал на себе всю причудливую химию здешней природы. В этом фантастическом царстве камней, куда растения Лофея никогда не посмели бы вторгнуться, он, казалось, покинул пределы беспощадной, жестокой тирании Вурквэля.