Омар Суфи - Власть и страсть

— Я попал в крайне неприятную историю. Может, вы тоже…

— Что вы имеете в виду?

— Помните ту закрытую встречу с возможными покупателями Эйфелевой башни?

— Да… конечно.

— Меня в это дело втянул мой хороший друг, Лорен Доминик, советник министра юстиции. Объектом заинтересовался американский инвестор, заплатил приличную сумму в виде отступных, и еще кое-что. Там… кое-что причиталось всем, кто участвовал в сделке… Теперь не можем найти тех посредников, очевидно, мошенников. Американец грозится предать дело огласке.

— Ситуация действительно неприятная…

— И полиции не можем сообщить… Понимаете ли… ну, там причиталась сумма всем, кто поможет совершить сделку…

— Я понял, — сухо перебил Роджер. Он тут же подумал, что в это дело он ввязываться не хотел бы. Равно, как он не хотел бы от приятеля-депутата вовлеченности в какие-то нелегальные платежи. Впрочем, Роджер знал, что такое в мире политики случается сплошь и рядом.

— Как же я могу помочь? Я этих людей едва знаю. Вы меня туда пригласили…

— Да, я пригласил. Так оно и есть… Лорен мне говорит, что вы очень дружны с инспектором Люком Аршамбо. Он один из самых сильных и влиятельных…

— М-да… я не знал, что мои отношения с ним известны широкому кругу людей. При том хочу подчеркнуть, что эти отношения я бы не назвал дружескими, а чисто профессиональными. К тому же, откровенно говоря, у меня о нем мнение неоднозначное. Он упустил важного человека, возможно, главного персонажа инцидента в Нанте.

— Тем не менее…

— А потом, зачем вам не обратиться к нему самому… или вашему другу-советнику. Вы — французы, найдете общий язык, без вовлечения иностранного дипломата.

— В том-то и дело… Ваша просьба придаст этому характер важного, так сказать, международного дела…

Роджер некоторое время раздумывал. Он был категорически против вовлечения в это темное дело.

— Вы тоже были на этом мероприятии и…

— Что вы хотите сказать? — возмутился Роджер.

— Нет-нет, не подумайте… я знаю, что я вас пригласил… Понимаете ли, это очень неприятный инцидент. У нас такие планы насчет Германии… Мы же их обсуждали с вашим кузеном Реймондом.

— Да. Это верно… Как же все же это связано с… с… махинацией с Эйфелевой башней?

— Наша дружба… наше общее дело против Германии.

— Если я обращусь к инспектору с этой просьбой… кстати, я не уверен, что он раскроет дело. Очевидно, что речь идет о мошенниках международного масштаба… А почему мы бы вам не сказать, что вы стали тоже жертвой мошенничества?

— Я получил письмо от графа Люстига… теперь даже не уверен, что он граф. Так вот, он нас шантажирует. Он нам заплатил в самом начале…

— Да уж… А свидетели есть? Вы же можете отрицать, разве нет?

— Сделка произошла при посредничестве нескольких людей…

— Это было неразумно.

— Согласен. Но что было, то было. Помните, на мероприятии был такой предприниматель… Эмиль Рум.

Роджер слегка вздрогнул. Конечно, он помнит Эмиля Рума.

— Как он связан с этим делом?

— Он представил Лорена Доминика этим мошенникам. Он знал про выплаты.

— Может, он и есть мошенник…

— Может быть… просто он никуда не убегает. Сидит у себя в особняке в Париже. Мы с ним встретились. Он сказал нам, что знает о выплатах, будет свидетелем, если нужно. Но отрицает свою причастность. Он говорит, что был посредником, но никаких документов не подписывал, и также уверяет, что он не знал о возможном обмане…

— Не совсем мне понятна его роль…

— Он ввел этих жуликов в общество, то есть познакомил с влиятельными людьми. Теперь утверждает, что он не знал об обмане и, более того, он утверждает, что мы тоже мошенники — участники этого дела. Все это конечно странно. Но вы понимаете, что в моем положении огласка будет стоить политической карьеры.

— Мне кажется, что вам надо нанять частного сыщика. Люк Аршамбо — это государственный человек. Все это еще более усложнит дело. Кстати, я не уверен, что он возьмется за это дело.

— Возьмется. Я его тоже знаю, мы ходим в один приход.

— Да? Интересно. Но тогда почему вам напрямую не попросить?

Андре Дешамп вздохнул:

— Если я попрошу, и он откажет, то тогда мне придется кое-что выложить. Видите ли, я знаю о его страсти к его семейной служанке из Африки…

— О, господи!

— Дорогой приятель, не надо судить никого…

— Нет, я решительно не хочу иметь дело со всем этим. Кстати, а вы уверены в его адюльтере?..

— Служанка мне сама рассказала…

— Интересно… Почему вам?

— Я… я ее тоже хорошо знаю… ну…

Андре Дешамп раздумывал, говорить ли Роджеру, что он приставал к служанке семьи Аршамбо Фату и получил от нее пощечину. Извинился… И Фату, расплакавшись, рассказала про свою связь с главой семьи, в которой она работает, и о том, как она мечтает заработать достаточно денег и создать свою семью. И как Дешамп обещал ей помочь, поговорив с инспектором… Разговор между Дешампом и Аршамбо закончился тем, что инспектор сказал, что не возражает против тройки сожительства… своего рода ménage a trois. Так они и стали жить… Конечно, в этой ситуации Дешамп мог бы сам попросить Аршамбо расследовать дело, но, задействовав Роджера, он был бы менее обязан инспектору. К тому же надо было, чтобы Аршамбо взялся бы за это дело с рвением.

— Дорогой Роджер, я не хотел бы, чтобы вы воспринимали мою информацию неправильно. Так вот, у нас серьезные дела против Германии. Я напрямую, без вашего участия, обсуждал один проект с Реймондом.

Роджер вздохнул.

— Чем вы меня еще удивите?

— При дворе германского кайзера происходят кое-какие дела. Нам надо туда проникнуть и скомпрометировать окружение кайзера.

— Любовные истории… гм… при королевских дворах это происходит сплошь и рядом. Возьмем, к примеру, нашего короля…

— Здесь речь идет о содомии… Я знаю, что я вас удивил. У нас очень дерзкий и смелый план. Мы работаем над ним. О нем известно в высших кругах, как в Лондоне, так и в Париже. Заметьте, я делаю это совсем бескорыстно. Я знаю, что после сегодняшнего разговора у вас обо мне сложится не лучшее впечатление. У меня есть слабости… но я люблю Францию. Я готов многое сделать ради нее, и при этом рисковать.

— Не лучше ли предоставить это дело соответствующим службам?

— Иногда необходимо действовать нестандартно. К тому же мы, нынешнее правительство… мало на что способны, по моему мнению. Вы помните, что было с марокканским кризисом? Необходимо было действовать решительно против немцев, но тогдашний премьер Морис Рувье был против этого. Министр иностранных дел Теофиль Делькассе вынужден был уйти в отставку, заявив несогласие с такой позицией главы правительства.

— Клемансо[8] отнюдь не пацифист в отношении Германии.