Омар Суфи - Власть и страсть

Через несколько дней он получил от Аршамбо полный файл с информацией об Эмиле Руме. Важным было то, что жандармерия обнаружила, что на имя Эмиля Рума из Берлина была выслана телеграмма следующего содержания: «НАШЕЛ ВЕЛИКОЛЕПНОГО СПЕЦИАЛИСТА ТЧК НАДО СРОЧНО ЗАКЛЮЧИТЬ КОНТРАКТ».

Обсуждая опять это дело с Пококом, Роджер отметил:

— Конечно, это все косвенные доказательства. Но мы точно знаем теперь, что он получил телеграмму из Германии, правда, от частного лица.

— Не будут же ему государственные органы Германии писать открыто? — бросил Покок.

— Да они вообще не стали бы открыто ему ничего писать или посылать, — отметил Роджер. — Но я все больше и больше подозреваю Эмиля Рума.

Интересно, что в информации Люка Аршамбо содержалась пометка о том, что буквально пару месяцев назад Эмиль Рум сделал пожертвование в поддержку исследований Марии Кюри в Сорбонне.

На очередной уик-энд Роджер встретился с Гертрудой и застал ее в плохом настроении. Развернутая анти-германская кампания в прессе после событий в Нанте ее угнетала.

— Вроде только в прошлом году улеглась истерия с делом Дрейфуса, как опять все пишут о немецких шпионах во Франции.

Роджер решил несколько сменить тему и спросил ее:

— Ты слышала про немцев с Кавказа?

— Кавказ? Где это?

— Юг России, на границе с Персией.

— Про немцев в России слышала, они туда переселились еще в восемнадцатом веке.

— Я про это читал.

— А зачем ты спрашиваешь? Я — немка, поэтому?

— Нет, дорогая! Ну… отчасти, да.

— Да или нет? Хотя мне уже становится все равно. Я — немка на все сто процентов, — несколько раздраженно заключила Гертруда.

Роджер понимал ее, и постарался успокоить:

— Мне все равно, кто ты. Я тебя… люблю…

Гетруда на него посмотрела с улыбкой.

— Но вопрос вызван другими причинами, — продолжал Роджер. — Здесь идет расследование одной аферы. Французская жандармерия, на мой взгляд, ведет дело медленно. Я хочу кое-что перепроверить.

— В роли сыщика себя не пробовала.

— У вас, у немцев, здесь есть община?

— Студенты — да, а так я не особенно интересуюсь немцами в Париже. Их сейчас здесь немного.

— Мне нужно раздобыть информацию про Эмиля Рума. Он немец с Кавказа, как мне сообщили…

— Судя по имени и фамилии, не скажешь…

— Он сюда приехал в младенчестве. Рум известен в высших кругах, а, вернее сказать, в богемных. Он — бизнесмен, тесно общается с музыкантами, художниками и учеными…

— Учеными?

— И с ними тоже. Он сделал взнос в Сорбонский университет для поддержки исследований Марии Кюри.

— Да, может быть. Теперь что-то вспоминаю. И что ты от меня хочешь?

— Познакомься с ним…

— Что?! Ты хочешь, чтобы я с ним познакомилась? Это как понимать?!

— Ну, можешь узнать, зачем он внес деньги?

— Гм! — удивилась Гертруда. — Сорбонну многие поддерживают. Ладно, разузнаю… А ты мне поможешь?

— Всегда готов.

— Я еду в Брюссель поддержать кампанию против короля Леопольда. Поедешь со мной?

— О, мне надо будет отпроситься с работы… Не знаю, сейчас столько работы, но постараюсь.

— В бельгийском парламенте будут слушания на основе доклада, подготовленного твоим коллегой Роджером Кейсменом.

— Да, мое правительство поддерживает Кейсмена, он сделал блестящую работу по разоблачению эксплуатации населения Африки и фактах использовании рабского труда. Так что с этой точки зрения британская дипломатия действует в высших интересах прогрессивного мира.

— По-моему, прозвучало как-то официально.

— Есть моменты, когда я горд за свое Министерство.

* * *

Люк Аршамбо перелистывал личное дело Эмиля Рума, который сидел перед ним за столом. Это был элегантный, уверенный в себе мужчина средних лет, голубые глаза, каштановые волосы, небольшие усы, смешанные с чем-то восточным европейские черты лица.

— У вас в документах написано, что вы родились в 1867 году. Место указано Еленендорф. Это где-то на российском Кавказе?

— Да, — несколько недовольно ответил Эмиль Рум. — Меня ваш помощник уже спрашивал подробно о моей биографии.

— Терпение, мы можем спрашивать сколько угодно, — спокойно ответил начальник отдела криминального расследования.

— Отца своего вы не знаете? — спросил Люк Аршамбо, пристально глядя на собеседника.

— Знаю, черт побери! — громко и раздраженно ответил Эмиль Рум, но через секунду успокоился. — Есть же документы…

— Вы сказали моему помощнику, что ваши документы были сделаны наспех для поездки за границу. То есть, ваша мать вас вывозила второпях… И Еленендорф просто указан… Вы даже не уверены, что родились именно там.

— Да, мою мать ожидала какая-та неприятность. Она мне детали не рассказывала, — уже спокойно и несколько задумчиво отвечал Эмиль Рум.

— Откуда такая фамилия? Отец указан тоже как «Эмиль Рум». Что это за имя? Он был немец?

— Нет, он был из местных. Но про происхождение своего имени и фамилии не знаю. Мать меня тоже назвала «Эмиль». Отец был убит еще до моего рождения.

— Ваша мать — немка?

— Да, была… Она умерла несколько лет назад.

— Да покоится она с миром… А зачем она, немка, решила приехать во Францию? Выбор странный…

— Она прибыла сюда еще до войны… — Эмиль имел в виду войну 1870 года, когда Германия разгромила Францию. — Мне было два или три года.

— Гм… Я хочу побольше знать о вас. Уверен, что эти сухие документы мало что говорят о вашей настоящей деятельности.

— Мне нечего скрывать. Я законопослушный гражданин Франции. И мне хочется знать, в свою очередь, зачем такой интерес к моей персоне? Я предполагаю, что есть определенные спекуляции по поводу моей причастности к событиям в Нанте. Какой-то там дирижабль и так далее. Да, фабрика принадлежит моему знакомому — там производились чистящие средства и куча разных вещей. У нас также был проект создания увеселительного заведения по мотивам произведений Жюля Верна. Как там оказался дирижабль — я не знаю. Что касается Лемера — то это был знакомый бизнесмен. Куда он исчез — я не знаю. Возможно, что он как-то связан с этим летательным аппаратом. Но я никак не связан…

— Не странно ли все это?

— Может быть.

— Вы этим сами не интересуетесь?

— Над Нантом пролетел дирижабль — что я могу поделать?

Аршамбо неторопливо отпил воду:

— Над небом Франции пролетел немецкий летательный аппарат… У нас много вопросов… Ваша мать была немкой…

— Я вырос во Франции и, как видите, в моей биографии есть все, что полагается иметь образованному французу. Сорбонна, работа, бизнес, связи… Зачем мне все это разрушать?

— Шпионы так и работают… Они обычно приличные люди на вид.

— Вам надо это доказать, а не разбрасываться обвинениями.