Берды Кербабаев - Айсолтан из страны белого золота

Бегенч знает, что мать ушла кормить баранов, но только пожимает плечами.

— А я откуда знаю?

— Да ведь она сейчас, вот только сейчас была здесь! — И маленькая Майса в полном отчаянии снова кричит: — Мама! Ты где, мама?

— А зачем тебе магь? — спрашивает Бегенч.

— У меня пропала чернильница.

— А зачем маме твоя чернильница? Ты ищи там, где положила.

— Да ее там нет.

— Да ну! Так, может быть, чернильница научилась бегать?

— Зачем ты надо мной смеешься? — Майса жалобными, молящими глазами смотрит на брата. — Бегенч… Если ты взял, так, пожалуйста, отдай!

Девочка бросается к Бегенчу и ощупывает его карманы. Она даже заглядывает к нему за пазуху. Бегенч смеется.

Не обнаружив чернильницы и там, Майса говорит еще жалобнее:

— Ну, Бегенч, миленький, хорошенький, отдай чернильницу!

Ее черные, блестящие, как у козленка, глаза смотрят на брата с такой мольбой, пухлый детский рот так трогательно кривится в плаксивой гримасе, что Бегенч не выдерживает:

— А что ты мне дашь, если я найду твою чернильницу?

Майса от радости несколько раз подпрыгивает на месте. Лицо ее сияет.

— Когда я вырасту большая-большая, я вышью тебе тюбетейку.

— А, так ты хочешь, чтобы я искал твою чернильницу в долг? Нет, это не пойдет.

Майса бросается к Бегенчу на шею.

— Ну, Бегенч, миленький, отдай, если ты взял, а то я опоздаю. Мы с девочками хотим до начала занятии повторить то, что в прошлом году проходили. Уговорились к восьми собраться.

Бегенч, отогнув рукав, показывает ей на свои часы:

— Смотри, еще нет половины восьмого. — И, обняв девочку за плечи, смеется: — Ну, дай сюда руку и закрой глаза.

Он достает чернильницу из-под вороха бумаг на столе и вкладывает ее в маленькую горячую ладонь.

Майса сжимает в руке чернильницу и открывает глаза.

— Где она была?

— На столе.

— Ну да, ну да! Я сама ее туда поставила.

— А зачем же ты на меня наговаривала?

— Потому что ты всегда шутишь. Вот я и думала, что ты ее нарочно спрятал.

Бегенч целует сестру в ее нежную, румяную щеку. Маленькая Майса, схватив свой портфель, который кажется чересчур большим в ее тоненькой руке, вприпрыжку сбегает с веранды.

Бегенч берет ружье и, перекинув его через плечо, выходит на улицу.

Из-за поворота выезжает легковая машина, при виде которой Бегенч сразу останавливается и не может больше сделать ни шагу. Сердце его больно сжимается. Он смотрит на приближающуюся машину, и ему чудится, что там, внутри, скрыта частица его души и это серое ползущее чудовище сейчас увезет ее куда-то далеко-далеко. Чудовище в облаках пыли приближается к Бегенчу, и ему хочется броситься вперед и преградить ему путь. Но он не двигается с места, и только глаза его неотступно следуют за машиной.

Машина проезжает мимо Бегенча и останавливается. Тонкая белая пыль медленно оседает в воздухе. Айсолтан опускает стекло в окошечке, ласково улыбается, кивает ему.

Ух, как чешется у Потды язык, как хочется ему подразнить эту влюбленную парочку! Как хочется отпустить добрую шутку, от которой оба они зардеются и начнут смотреть в разные стороны! А потом Айсолтан сдвинет свои черные брови и примется распекать его на все корки. Ух, как хочется Потды блеснуть остроумием — ведь такой случай! Ради такого случая стоит рискнуть и еще раз навлечь на себя гнев Айсолтан.

Но, к немалому своему удивлению, Потды замечает, что другое чувство берет в нем верх.

"Пусть их, — думает он, — уж попрощаются как следует! Пусть в это солнечное утро выскажут друг другу то, что у них на сердце! Пусть обменяются нежным, ласковым словом. А потом вспомнят добром и это светлое утро и Потды".

— Ну, что ты скажешь! Вот беда, так беда! — восклицает Потды, сдвинув тюбетейку с затылка на глаза. — Ключи от машины позабыл!

Он выскакивает из машины и бросается куда-то в сторону, позвякивая ключами, колечко от которых надел на большой палец.

А у Бегенча опять, как всегда при виде Айсолтан, слова не идут с языка, и он говорит первое, что ему приходит на ум:

— Что это Потды, ума лишился? Ключи, говорит, позабыл, а сам ими размахивает. Вот чудак!

Приглаживая ладонями свои черные волосы у висков, Айсолтан усмехается:

— Если Потды не будет всякими странными способами обнаруживать свои сокровенные мысли, то он в неделю зачахнет и умрет с тоски.

Такой оборот беседы кажется Бегенчу вполне удачным. Он даже находит в себе силы спросить:

— Ты не знаешь, Айсолтан, почему это вчера вечером Потды все отпускал какие-то дурацкие шуточки то насчет тебя, то насчет меня? Прямо руки чесались проучить его хорошенько, да боялся, как бы хуже не получилось. Может, он видел нас с тобой вчера? Или просто так выдумывает?

Айсолтан улыбается, и от этой улыбки у Бегенча теплеет на сердце.

— Да разве от Потды что-нибудь утаишь? — просто говорит она. — Зачем ему видеть? Он и так все знает, ему известно не только то, что ты делаешь, а даже о чем задумался. Ему все нужно разнюхать. Если Потды не будет знать наперед, из какого яйца должен вылупиться петушок, а из какого курочка, так он удавится с горя. Такой уж это человек. Он, например, знает даже, какой был разговор между твоей матерью и моей.

Об этом разговоре знает и Бегенч. Правда, когда Джерен стала ему передавать его, он буркнул сначала: "Что это, мать, ты, кажется, опять за старое?", но тем не менее слушал ее с такой жадностью, словно хотел впитать в себя каждое слово. "А что скажет Айсолтан?" — подумал тогда Бегенч и теперь, собравшись с духом и приняв самый небрежный вид, вдруг выпалил:

— Да, между прочим, Айсолтан, а как ты смотришь на их затею?

Айсолтан отворачивается от Бегенча и отвечает так тихо, что он едва может разобрать ее слова:

— По-моему, они хотят нам добра. Или, может быть… Может быть, тебе кажется, что это, как в старину… по чужой указке… Может быть, ты думаешь…

— Я думаю, — решительно прерывает ее Бегенч, и лицо его вспыхивает от счастья, — я думаю, что этот союз мы заключим сами, своей свободной волей, а указчики у нас — наши сердца.

Айсолтан поднимает на него взор, и он ослепляет Бегенча — так сияют ее глаза, такая в них светится радость.

— И этот союз на всю жизнь, — шепчет Айсолтан.

— Да, клянусь! — восклицает Бегенч.

Айсолтан берет руки Бегенча в свои и сжимает их маленькими горячими ладонями.

— Бегенч… Помни: мое сердце — вот так в твоих руках.

От волнения Бегенч снова теряет дар речи, а когда, собравшись с силами, хочет открыть рот, то видит, что Потды уже возвращается. Он глухо, упавшим голосом сообщает:

— Потды идет! — и тихонько высвобождает свои руки из ласковых ладоней девушки.

Айсолтан говорит нежно:

— Милый Бегенч, прощай! Я улечу далеко, но мыслями всегда буду с тобой.