Михаил Шмушкевич - Я вас жду

— Интере-е-сно, — повторяет Руслан, открыв от удивления рот. — Повесила и не ест.

— И не будет, — отзываюсь. — Белочка к зиме готовится. Грибы, орехи собирает. А ляжет глубокий снег — к земле ей, сам понимаешь, не добраться. Белочку впервые видишь?

Он взмахивает рукой.

— Тысячу раз! В зоопарке. По телевизору…

— Теперь на воле, — подхватываю.

— Галка, смотри, опять! — теперь он уже сам прикладывает палец к губам. — Тс-с-с… Сбежала, — огорчённо вздыхает он.

— К ореховой роще, наверное.

— Далеко?

— Не очень.

Маленький Багмут хватается рукой за ремень рюкзака.

— Пошли туда, хочешь?

— Давай, — соглашаюсь с удовольствием. — И сами полакомимся.

Орешник весь в плодах. У Руслана прямо-таки глаза разбегаются.

— Орехи уродили в этом году как никогда. Если верить народным приметам, то это верный признак ранней и холодной зимы.

— Хм, сказки!

— Почему же? — возражаю. — Народ, Руслан, очень наблюдателен. Приметы складывались, уточнялись веками… Пожалуйста, вот тебе ещё одно доказательство! — указываю на разрыхлённые то тут, то там бугорки земли.

Руслан смотрит на них непонимающе.

— Муравьи тоже чувствуют приближение холодной зимы. Гляди, они целые холмы над своими жилищами нагребли.

— А ты, Галка, всё знаешь, — хвалит он меня со скрытой завистью.

— Не всё, но кое-что, конечно, знаю.

Маленький Багмут задумывается. Затем с довольной улыбкой начинает демонстрировать свои познания, приобретённые здесь, в Сулумиевке.

— Коллеги, спасайся кто как может: ревизия! — отрывается от окна Олег Несторович и снова с опаской выглядывает на улицу. — Две «Волги», два «бобика»! Начальство высшее, опять проверка, совещание, накачка…

Это ещё что за новости? Тоже бросаюсь к окну. По влажной асфальтированной дорожке, ведущей к парадному входу, движутся человек десять. Среди них узнаю нашего первого секретаря райкома товарища Малюка. Он что-то объясняет идущему рядом с ним высокому крепкому мужчине в светло-серой шляпе. Не секретарь ли обкома? Приехал на свёклу, а Кирилл Филиппович заодно решил ему показать школу.

В учительской — бедлам. Кто хватается за классный журнал, кто в зеркальце заглядывает, а кто почему-то начинает наводить порядок в своей сумке.

— Надо сообщить директору.

— Ларисе Андреевне…

— Физруку. Он же секретарь парторганизации!

И — никто ни с места, напряжённо застывают за своими столами.

Шаги, голоса гостей, доносящиеся с лестницы, утихают. Значит, прямо к Павлу Власовичу.

Кабинет директора над учительской. Передвигаются стулья и слышны приглушённые голоса. И — тишина. Не проходит и пяти минут — опять движение стульев, топанье ног. Уходят? Быстро!

Да, уходят, спускаются по лестнице. Не в учительскую ли?

Распахивается дверь. На пороге — немного встревоженная Лариса Андреевна. Потирая рукой лоб, кого-то ищет.

— Галя, пошли.

— Я?! При чём тут?.. — ломается у меня голос.

В коридоре Лариса Андреевна объясняет:

— Министр приехал, стройкой интересуется.

— Министр? Просвещения?

— Да, Сергей Сергеевич.

Интересно, узнает ли? Кто-то подсаживает меня в «Волгу», в которой сидит министр. Постарел немного, морщинки, мешки под глазами.

— Здравствуйте, товарищ Троян, — отзывается он на моё приветствие. — Сейчас мы предоставим вам возможность похвастать своей деятельностью.

Павел Власович берёт меня за локоть, даёт мне понять, что гость шутит. Опоздал директор, с кончика моего языка успело сорваться:

— А похвастать, товарищ министр, иногда полезно.

— Вот те раз! Почему?

— Зависть других разберёт, сделают ещё лучше.

«Не узнал! — думаю. — Таких встреч у него тысячи да тысячи».

В ответ добродушно-лукавая усмешка:

— А что и вправду есть чем хвастать, Галина Платоновна? Стройка… — Он не договаривает. Задумывается, будто припоминает что-то. — Одну минутку… Я вас, кажется, где-то встречал, знакомо мне ваше лицо. Нет, не ошибаюсь, — уверяет он самого себя.

Павел Власович вновь прикасается к моему локтю: не очень-то, мол, забывайтесь, перед вами министр!

— В гостинице «Лебедь» вас поймала. Я тогда ещё в восьмой класс ходила. За отца больного, учителя, хлопотала…

— Совершенно верно, — соглашается Сергей Сергеевич. — Помню, помню, как же. Вы тогда…

Жар ударяет мне в лицо.

— Спасибо, что помогли восстановить справедливость.

В улыбке министра проскальзывает доброжелательная взыскательность…

— Помню, помню. От вашего отца требовали, чтобы он «заземлился». Кстати, как он сейчас себя чувствует?

Отвожу в сторону взгляд.

— Извините, — сочувственно произносит министр.

Подъезжаем к стройке. Здесь словно ждали гостя: ветер полощет растянутый вдоль всей площадки плакат с надписью «Передовым бригадам почёт!», а у самого входа в будущее здание висит очередная «Молния».

— «Молния», надо полагать, выпущена сегодня, может вчера, а данные — за какой период? — обращается Кирилл Филиппович Малюк к Павлу Власовичу.

Директор делает неопределённый жест.

— Думаю, вчерашние, а в общем…

— Может, Галина Платоновна уточнит? — оборачивается ко мне министр. — Заодно объяснит, почему не указано, какой план выполнен. Декадный, месячный, годовой?..

Меня словно окатили ушатом холодной воды. Какой промах! Как это мы сами не додумались? Надо же…

Собираюсь ответить, а тут помощник прораба, секретарь школьной комсомольской организации Сергей Романюк показывается на стремянке. Директор представляет его, и на вопросы гостей отвечает уже он. От смущения несколько сбивчиво. «Молния», как правило, объясняет Серёжа, вывешивается ежедневно в конце смены — и данные за этот же день. Замечания будут учтены, «Молния» — вчерашняя.

Гости с Романюком обходят стройку.

— Как у вас со стройматериалами, перебоев нет? — обращается министр к Романюку.

— Бывают, товарищ министр, довольно часто, — отвечает Серёжа. — Хотя в последние дни графика стали придерживаться.

— Чем объяснить?

— Мы сами поехали на завод стройматериалов и поговорили с комсомольцами по душам, по-комсомольски.

Малюк, держась в сторонке, втихомолку, как и я, любуется Сергеем.

— Павел Власович, это случайно не тот ли самый «неисправимый» ученик, который учительницу лягушкой до смерти напугал? — спрашивает он весело. — Его за это долго прорабатывали…

— Тот самый, — кивает головой Суходол.

— Должность обязывает? — обращается затем секретарь райкома к Ларисе Андреевне.

— Ещё как!

Два года назад наш любимец Серёжка выкинул такую штуку, что шуму было на весь район.

В селе редко встретишь человека, который бы боялся лягушек, а вот наша Оксана Ивановна до смерти их боится. Увидит лягушку — визг поднимает, будто перед ней тигр. Откуда у неё такая странность? Ведь и родилась и выросла в селе.