Адам Шафи Адам - Кули. Усадьба господина Фуада

Полицейские применили гранаты со слезоточивым газом, и рабочие побежали. Ничего не видя перед собой, они натыкались на изгороди, стены домов, налетали друг на друга. Через полчаса на площади остались лишь трупы убитых. Никто не знает, сколько человек погибло тогда.

Голод и нужда сломили сопротивление портовых рабочих. Через неделю после разгона митинга они один за другим стали выходить на работу, многие — даже не залечив ран, полученных при столкновении с полицией.

Рашиди находился под следствием три месяца. Наконец был назначен суд.

Зал суда был заполнен до отказа. Он не смог вместить всех портовых рабочих, которые пришли на слушание дела, и многие из них стояли снаружи. В половине десятого утра в зал ввели Рашиди.

Перед ним на судейском месте сидел толстый англичанин лет шестидесяти в черной мантии и белом парике. На кончике его длинного носа дрожали очки. Рядом с судьей сидел переводчик. Судебное заседание началось с того, что переводчик спросил Рашиди:

— Вы мусульманин или христианин?

— Мусульманин, — ответил Рашиди.

Переводчик взял лежащий перед ним Коран и дал его Рашиди, после чего заставил повторять за собой слова клятвы: "Именем аллаха клянусь говорить правду, всю правду, одну только правду…" Затем судья начал говорить по-английски, а переводчик переводил:

— Рашиди бин-Маджалива, вы обвиняетесь в том, что спровоцировали столкновение в порту, в ходе которого офицеры и рядовые полицейские получили ранения.

— Я не согласен с обвинением, — спокойно и твердо сказал Рашиди.

Встал прокурор.

— Рашиди бин-Маджалива, сколько вам лет? — спросил он.

— Двадцать пять.

— Где вы живете?

— В Гулиони.

— Где вы родились?

— На Занзибаре.

— Вы женаты?

— Да.

— Есть дети?

— Жена ждет ребенка.

— Рашиди бин-Маджалива, вы помните, как в субботу двенадцатого марта сего года вы спровоцировали конфликт, в результате которого офицеры и рядовые полицейские получили ранения?

— Я не провоцировал конфликт, и если вы судите меня по этому обвинению, то знайте, что судите невиновного. Его спровоцировали те самые офицеры и рядовые полицейские, о которых вы говорите, и именно они должны были бы предстать перед судом.

Зал зашумел, послышались голоса:

— Правильно! Парень говорит чистую правду!

Судья застучал деревянным молотком по столу.

— В зале суда запрещается устраивать беспорядки. Виновные в этом наказываются трехмесячным тюремным заключением за оскорбление суда!

В зале снова стало тихо, прокурор продолжал:

— Рашиди бин-Маджалива, вы продолжаете упорствовать в своем заявлении, что не провоцировали конфликта в порту?

— Я говорю правду, — твердо ответил Рашиди.

Прокурор повернулся к судье:

— Я прошу отложить слушание дела до следующей недели.

Судья сказал что-то по-английски, и переводчик перевел:

— Заседание переносится на следующую пятницу.

Всем присутствующим приказано было встать, и, когда судья удалился, народ потянулся из зала. На Рашиди надели наручники, под конвоем двух полицейских отвели в машину и отправили обратно в тюрьму.

Сидя в своей камере, Рашиди с тревогой думал о товарищах и о судьбе забастовки. Он беспокоился за жену: как она там без него. Особенно его тревожило то, что их первый ребенок родится в его отсутствие.

В пятницу судебное заседание возобновилось.

— Рашиди бин-Маджалива, помните ли вы, что клялись говорить только правду?

— Помню.

— Почему же в прошлый раз вы лгали нам?

— Лгал?

— Говорили, что не провоцировали конфликта в порту.

— Но я действительно его не провоцировал, и вы это прекрасно знаете.

Прокурор начал терять терпение.

— Послушайте, обвиняемый. Я хочу, чтобы вы говорили правду, это в ваших же интересах. В противном случае вас ждут большие неприятности.

— Я говорю чистую правду. Что же касается неприятностей, то я их не боюсь: они сопровождают меня с самого рождения, и я к ним привык.

Прокурор пристально, не мигая, посмотрел Рашиди в глаза и покачал головой.

— Подсудимый, я вижу, что вы очень находчивы, но ваша ловкость вам здесь не поможет.

— Ну что вы! Это вы ловко придумали — упрятать меня за решетку.

Прокурор с ненавистью уставился на Рашиди.

— Вы помните, как в тот день вы нанесли удар кулаком полицейскому офицеру? — спросил он, повышая голос.

— Я нанес ему удар после того, как он первый набросился на меня.

— Отвечайте на заданный вопрос. Ударили вы его или нет?

— Коротко ответить я не могу. Нужно объяснить, как все было.

— Вы знаете, что нападение на офицера в полицейской форме — тяжкое преступление?

— Значит, если на нем форма, я должен был ждать, пока он меня изобьет?

— Вопросы здесь задаю я! Знаете вы об этом или нет?

Рашиди задумался, подыскивая слова для ответа.

— Отвечайте быстро — знаете или не знаете?

— Знаю.

— Знаете и все же совершили преступление — ударили офицера, несмотря на то что на нем была полицейская форма?

— Я не совершал никакого преступления!

— Только сейчас вы подтвердили мои слова о том, что нападение на офицера в полицейской форме — преступление, и тут же отрицаете, что совершили преступление, напав на полицейского офицера. Как это понимать?

— Я не нападал на него. Это он напал на меня, а я только защищался.

— Ладно, пока оставим это в покое. Вы хорошо помните все, что происходило в порту в тот день?

— Да.

— Тогда скажите, кто первым начал драку?

— Спросите своих полицейских — они знают.

— Я спрашиваю вас! — выкрикнул прокурор и погрозил Рашиди пальцем. — Послушайте, подсудимый, прекратите хитрить.

— А я и не хитрю. Я отвечаю вам, как все было, но вам, видимо, не нравятся мои ответы.

— А что, если я вызову сейчас свидетеля и он подтвердит, что драку затеяли именно вы? Что вы тогда скажете?

— Скажу, что свидетель говорит неправду.

— А может быть, это вы говорите неправду? — раздраженно спросил прокурор и тут же задал новый вопрос: — Почему вы отказались работать в тот день?

— Мне кажется, меня обвиняют не в том, что я в тот день отказался работать. Какой же смысл задавать этот вопрос?

— Подсудимый, ваше дело — отвечать на заданный вопрос.

— А вы лучше задайте его руководству компании "Смит — Макензи". Они прекрасно знают, почему не только я, но и все рабочие порта в тот день отказались работать.

— Послушайте, подсудимый! — вскипел прокурор. — Я не нуждаюсь в ваших советах, кому мне адресовать свои вопросы, и требую, чтобы вы отвечали на них.

— Если вы так хотите, то на последний вопрос мне придется ответить подробно. — Рашиди выпрямился и оглядел зал. — Мы отказались работать потому, что нам надоело гнуть спину за гроши. Мы много раз требовали увеличения заработной платы, но наши требования не принимались всерьез. И тогда мы направили наши требования руководству компании "Смит — Макензи" с уведомлением о том, что, в случае если они не будут рассмотрены, мы начнем забастовку. Мы дали им время, много времени, но не получили никакого ответа. Мы дали им дополнительно одну неделю для организации переговоров с нашим профсоюзом, но компания не захотела вести с нами переговоры. И тогда мы решили бастовать, но не сразу, а устроить сначала сидячую забастовку, чтобы показать, что хотим решить все вопросы мирным путем. Однако задуманное нам не удалось. Мы спокойно сидели у причала, когда в порт ворвались полицейские с дубинками. Мы были безоружны, потому что не собирались провоцировать столкновения и не были готовы к ним. Мы хотели мирно решить наш конфликт с администрацией, но вместо этого они вызвали полицейских, и те стали нас избивать. В результате я оказался на скамье подсудимых… Мне кажется, я достаточно ясно объяснил, почему мы в тот день отказались работать.