60 лет-не возраст №7-2008

Александр Зубков

Жарким летом 1891 года газетные киоски Лондона буквально осаждались толпами горожан, желавших приобрести журнал «Стрэнд», в котором начали печататься необыкновенно увлекательные рассказы о гениальном сыщике Шерлоке Холмсе.

Автором их был молодой писатель Артур Конан Дойл

Конан Дойл приблизился к краю пропасти, в которую низвергался знаменитый Райшенбахский водопад. Величественное зрелище невольно завораживало, настраивало на философский лад и в то же время будоражило фантазию…

«Вот место, которое станет поистине достойной могилой бедного Шерлока, пусть даже мне придется вместе с ним похоронить свой собственный банковский счет», — промелькнуло в голове писателя. Здесь, в швейцарских Альпах, гений зла профессор Мориарти наконец осуществит мечту Дойла. Он лелеял ее пять долгих лет. Мориарти уничтожит Холмса, ведь тот безумно надоел им обоим. Да-да, обоим! И еще неизвестно, кому больше.

Вскоре в популярном лондонском журнале «Стрэнд» появился рассказ «Последнее дело Холмса». Знаменитый сыщик спас мир от архиопасного преступника профессора Мориарти, но и сам нашел смерть на дне Райшенбахского водопада.

Дойл наконец вздохнул с облегчением, зато читатели были в шоке. Многие лондонцы надели черные траурные повязки. Писатель получал сотни писем. Читатели требовали, просили, умоляли вернуть Холмса к жизни. В Соединенных Штатах один за другим появлялись клубы под девизом: «Сохраним жизнь Холмсу!»

Реакция поклонников великого сыщика вполне понятна. Но откуда такая ненависть писателя к герою, который принес ему мировую славу?

Чтобы понять это, перенесемся к началу писательской деятельности Артура Конан Дойла. За плечами едва перешагнувшего тридцатилетний рубеж Дойла — годы учебы в Эдинбургском университете, семимесячное плавание в Арктике на китобойном судне в качестве судового врача, не очень успешная медицинская практика в Шеффилде и Портсмуте и две повести о Шерлоке Холмсе — «Этюд в багровых тонах» и «Знак четырех».

Эти книги имели успех, тем более что появление «Этюда» совпало по времени с серией ужасных убийств, потрясших Лондон в 1888 году. Неизвестный убийца, вошедший в анналы мировой криминалистики как Джек Потрошитель, совершал свои преступления в Уайтчепеле, выбирая жертв среди местных проституток.

Атмосфера повести, мрачная и загадочная, как нельзя лучше соответствовала реальным событиям. Появление же сыщика, способного распутать самое сложное преступление (пусть всего лишь на страницах книги), утешало и вселяло надежду. Ведь знаменитый Скотланд Ярд был бессилен остановить уайтчепельского убийцу.

Однако подлинную популярность Холмс обрел лишь летом 1891 года — после появления в «Стрэнде» серии рассказов, открывающихся «Скандалом в Богемии» и «Союзом рыжих». Очень скоро литературного персонажа стали воспринимать как реально существующего человека. Люди, попавшие в беду, спешили на Бейкер-стрит и пытались отыскать дом за номером 221Б. Увы, безуспешно. Такого дома не было…

Популярности Холмса, особенно у представительниц прекрасного пола, способствовали и иллюстрации в «Стрэнде» молодого талантливого художника Сиднея Пейджета. Сам Дойл представлял себе Холмса высоким, очень худым человеком с некрасивым мертвенно-бледным лицом. Пейджет, не мудрствуя лукаво, в качестве модели для Холмса он выбрал своего брата Уолтера, тоже художника, высокого, темноволосого, весьма привлекательного мужчину, одевавшегося с достаточной долей изысканности. Что же касается Ватсона, то иллюстратор, ничтоже сумняшеся, придал этому образу черты самого Конан Дойла. Для сотен тысяч англичанок образ Шерлока Холмса вскоре стал символом мужской красоты и обаяния. Представители сильного пола старались подражать его безупречному

вкусу в выборе одежды. Холмс сделался не менее популярен, чем премьер-министр Гладстон или принц Уэльский! Когда брат художника Уолтер Пейджет появился как-то в Ковент-Гарден, одна дама громко, на весь зал, выкрикнула: «Посмотрите, это же мистер Шерлок Холмс!» С этой минуты на сцену уже почти никто не смотрел.

Кто же являлся действительным прототипом Холмса? Прежде всего, один из профессоров Эдинбургского университета — доктор Белл. Этот человек поразил воображение молодого Дойла своей редкой наблюдательностью. По мельчайшим деталям — выражению глаз, форме рук, пятнам на одежде и обуви — он умел читать биографии своих пациентов. Образ сыщика-любителя Дюпена, созданный Эдгаром По, тоже в немалой степени стимулировал фантазию Конан Дойла. Разумеется, если внимательно приглядеться, в характере Холмса, да и Ватсона тоже, можно найти черты и самого писателя. Кстати, великий сыщик не сразу получил известное нам всем имя. Сначала Дойл хотел назвать его Шеррингтоном Хоупом, затем Шеррингтоном Холмсом и лишь потом окрестил Шерлоком Холмсом.

Каждый рассказ о Холмсе требовал четкого и оригинального сюжета. На поиск и разработку таких сюжетов уходило много времени и сил, а ведь Дойл не считал детективный жанр своим призванием. Он хотел писать произведения, которые пусть и хуже оплачивались, но зато с литературной точки зрения представляли «более высокий жанр», а именно — исторические романы. Рассказы о Холмсе были для него лишь способом заработать деньги, и очень хорошие, возможностью посвятить себя «настоящей литературе». Однако всякий раз, когда Дойл выполнял свои обязательства перед издателями «Стрэнда», те, ссылаясь на требования читателей, упрашивали его «дать им еще Холмса». Дойл, не зная, как отказаться, за каждую новую серию запрашивал все более высокие гонорары (таких в то время не получал ни один английский писатель), полагая, что его требования будут отвергнуты и его, наконец, оставят в покое. Но всякий раз, к своему удивлению и смущению, он получал согласие редакторов и издателей.

Потихоньку Дойл начал ненавидеть Холмса. «Бездушная счетная машина», как он называл сыщика, стала на пути «чистого искусства». Дойл не понимал причин бешеного успеха Холмса, и это выводило его из себя. Ведь его исторические романы по-настоящему хороши, почему же читатели и критика относятся к ним в лучшем случае с вежливой похвалой? Все заслонил собой этот проклятый Холмс! Да, он принес писателю деньги и славу. Но, в конце концов, не хлебом же единым… Что же касается славы, то как бы вам понравилось такое вот письмо?

«Мистеру Шерлоку Холмсу.

Дорогой сэр, не будучи уверен, что вы в настоящее время проживаете по своему адресу на Бейкер-стрит, я взял на себя смелость послать это письмо мистеру А. Конан Дойлу с тем, чтобы он переслал его вам».