Иван Неумывакин - Резервные возможности организма. Дыхание.Сознание. Мифы и реальность

Препарируя органы для студентов, а также связывая скелет, который долго был украшением музея (высотой 2 м), я обратил внимание, что мышца сердца значительно отличается от всей мышечной массы. Задался вопросом, не в этом ли кроется загадка того, что сердце работает, как вечный двигатель, не отдыхая, в то время как остальные мышцы требуют отдыха для последующей работы. На кафедре нормальной анатомии мне ничем не могли помочь, и я обратился на кафедру нормальной физиологии, которой руководил один из видных физиологов страны Георгий Павлович Конради. Он мне посоветовал записаться в кружок физиологов и дал поручение выяснить зависимость работы сердца от концентрации углекислоты. И хотя я, конечно, не открыл Америки, но выяснил, что сердечная деятельность зависит от концентрации углекислоты и точного процентного отношения ее к кислороду. При обсуждении результатов исследования Г. П. Конради объяснил, что для организма не только важен кислород как окислитель, но не менее важен и углекислый газ, концентрация которого в крови должна поддерживаться всегда в пределах 6–6,5 %. Именно такая концентрация СО 2обеспечивает нормальный тонус сосудов, снимает их спазм, что обеспечивается неглубоким, редким дыханием, когда соотношение вдоха к выдоху должно быть как 1 к 2–3 и больше, с естественной (в том числе вначале) задержкой и паузой, особенно после выдоха от 1 до 2–3 с, а можно и после вдоха на 1–2 с и общим количеством дыханий не более 8-10 в минуту. Только впоследствии я понял важность этого объяснения и значимость этого утверждения для здорового человека, и что именно благодаря углекислому газу родство гемоглобина к кислороду уменьшается, и он легко проникает через мембраны клеток. И потом, уже в 1955 г., в учебнике «Физиология» (с. 104), в числе соавторов которого был Г. П. Конради, я прочитал: «Какова природа механизма возбуждения, возникающего в самом сердце, до сих пор не выяснено. Возможно, что большую роль в ритмическом возбуждении сердца играет накопление угольной кислоты и увеличение концентрации водородных ионов. В последнее время выдвинуто предположение, что ритмическое сокращение сердца вызывается образованием ацетилхолина». В дальнейшем действительно оказалось, что углекислота в жизнедеятельности организма играет даже большую роль, чем кислород, о чем вы узнаете из этой книги. Для меня это было откровением и приобщением к тому миру, где открываются «простые» истины, которые для многих так и остаются неизведанными.

После окончания института я был призван в армию и 8 лет работал в различных авиационных частях на Дальнем Востоке. Что удивительно, в 1953 г. я был назначен начальником медицинской службы учебно-тренировочного авиационного полка, в котором служил П. Р. Попович. Теперь представьте себе, что в 1960 г. мы снова встречаемся с Павлом Романовичем в отряде космонавтов — я к этому времени сотрудник Института авиационной и космической медицины — и продолжаем дружить до сих пор. Это к вопросу о случайностях, которые просто так не случаются, а являются закономерностью для тех, кто добивается того, что хочет.

В газетах, телевидении в 1950-х гг. все больше стали говорить о создании ракет, возможном освоении космоса, и вдруг в 1957 г. — сообщение о запуске искусственного спутника и координаты, где можно видеть проходящую по небосклону искусственно созданную руками человека звездочку в лучах заходящего солнца. Думалось ли мне тогда, что всего через 3 года я буду зачислен в Институт авиационной и космической медицины, о чем в то время мечтали многие. Все было внове, все начиналось с нуля, ибо многое было неизведано, и на ходу приходилось не только учиться, но и выполнять работу, которую до тебя еще никто не делал. Достаточно сказать, что мне было поручено в это время выполнение следующих работ:

• сбор физиологической информации от людей, на которых проводились различного рода наземные эксперименты, моделирующие условия космического полета;

• участие в разработке физиологической аппаратуры для съема физиологической информации от космонавтов и передачи ее по радиотелеметрическим каналам на Землю;

• проверка разрабатываемой физиологической аппаратуры в реальных условиях полетов на современных перспективных сверхзвуковых самолетах типа СУ-7, Т-3, ЯК-28, проводимых на подмосковных аэродромах Кубинка и в районе станции Чкаловская;

• организация работы врачей и радиологов на наземных измерительных пунктах (НИПах), расположенных от Елизово (Камчатка) до Евпатории, с целью проведения оперативной оценки состояния космонавтов во время полета;

• анализ данных радиопереговоров и телевидения во время полета и после полета вместе с анализом данных бортжурналов, в которых космонавты проводили специальные тесты на выявление влияния невесомости на организм.

Находясь на этих аэродромах, я заинтересовался работой анемометра, с помощью которого синоптики определяют скорость ветра: нельзя ли этот принцип использовать для измерения показателей внешнего дыхания?

Опять мне помог случай: я познакомился с человеком, который разрабатывал физиологическую аппаратуру, уже используемую при полетах в космос собачек, — Рустамом Исмаиловичем Утямышевым, который в дальнейшем стал моим сподвижником во всех моих начинаниях, а в последующем и директором Всесоюзного НИИ хирургического инструментария и оборудования. С помощью Р. И. Утямышева и А. М. Шовкопляса был разработан портативный сухой спирометр, с помощью которого можно было измерять жизненную емкость легких практически в любых условиях: (его вес был всего 75 г) в горах, на море, на Северном и Южном полюсах. В дальнейшем стало проще создать спироанемометр, который позволял уже измерять величину как вдоха, так и выдоха и таким образом косвенно определять показатели обмена веществ. В результате была создана система «Резеда-2», которая позволила уже в условиях космического полета впервые в мире определить не только показатели внешнего дыхания, но и показатели газообмена и обмена веществ. Все эти материалы стали моей кандидатской диссертацией. Несмотря на то что эта работа выполнялась в свободное от работы время, моими учителями-руководителями в этом плане были такие выдающиеся ученые, как академик Б. Е. Вотчал и профессор Л. Л. Шик, которые хотели, чтобы я и в дальнейшем занимался вопросами дыхания применительно к условиям космической медицины.

Но я по своему характеру не был склонен заниматься каким-либо одним делом, и чем более разносторонней была работа, тем лучше я себя чувствовал, что и проявилось в дальнейшем, когда мне поручили заниматься проблемой оказания медицинской помощи космонавтам. В это время в Институте авиационной и космической медицины довольно широким фронтом шли исследовании, касающиеся вопросов, каким воздухом надо обеспечить газовую среду космических кораблей, обычную на Земле, в 30–40 % кислорода или с большим количеством углекислоты. Среди исследователей был В. А. Агаджанян. Закончив диссертацию, я пришел к нему и попросил, чтобы он посмотрел и, возможно, нашел бы какие-нибудь погрешности, тем более что в диссертации я уже давал конкретные рекомендации космонавтам, как снимать стрессы, нормализовать работоспособность. Несмотря на то что мы с Агаджаняном были не только коллеги, но и друзья, он отказался смотреть мою диссертацию, так как в ней содержались сведения, противоречащие тому, о чем он писал в своих отчетах: в частности, что роль углекислоты более существенна, чем кислорода, как окислителя, но превышать в атмосфере космического корабля концентрацию углекислоты больше, чем на Земле, нельзя. Именно углекислота лежит в основе нормализации окислительно-восстановительных процессов, происходящих в клетке. Именно соотношение между кислородом и углекислотой на уровне клетки должно быть в норме как 4–4,5:6–6,5, если оно меняется в сторону увеличения концентрации кислорода, наступает болезнь. В качестве рекомендации я привожу пример естественного механизма поддержания этого взаимоотношения на примере нашей речи или пения. При разговоре мы делаем короткий вдох в 0,5–1 с, а выдох в 3–5 с; при пении этот разрыв еще больше. Кстати, во всех своих последующих работах Агаджанян (а он на них даже стал академиком) никогда не акцентировал внимание на этом естественном механизме саморегуляции, данном нам Природой, тем более о перекиси водорода, продукте работы иммунной системы, сильнейшем антиоксиданте, без которой мы бы давно померли вообще, не сказал ни слова во всех работах.