Михаил Серлин - Вторая молодость_Будем здоровы

Недавно в институте геронтологии Академии наук СССР этот вопрос специально исследовался с целью установления влияния регулярных занятий физическими упражнениями на организм людей среднего (40–59 лет) и пожилого возраста (60–79 лет). Контролировались функции органов дыхания и газообмена. Исследования лишний раз подтвердили исключительную пользу, которую приносят круглогодичные занятия на открытом воздухе пожилым людям.

Основываясь на данных и на заключениях сотрудников кафедры врачебного контроля и лечебной физкультуры Ростовского медицинского института, мы можем утверждать, что занятия круглый год на открытом воздухе дали ощутимый эффект: здоровье у занимающихся заметно улучшилось. Отрицательных явлений за многолетний период наблюдений не отмечалось. Опыт круглогодичных занятий на открытом воздухе может быть рекомендован для проведения в средней и южной полосе нашей Родины.

Мы убеждены, что выход из затруднительного положения найден. Наш добрый вам совет, не ищите помещений для занятий групп здоровья и общей физической подготовки, используйте для этого каждую площадку на стадионе, в парке, базе отдыха, возле дома, где вы живете, на ферме, бригаде. Отбросьте ложную застенчивость, выходите смелее на свежий воздух, занимайтесь физкультурой. Это поможет вам надолго сохранить бодрость, работоспособность и здоровье.

"Да здравствуй!" — восклицаем мы, благодарно обращаясь к Родине, к отчей земле.

"Поздравляем!" — обращаемся мы к товарищу, которого страна отметила наградой за боевой подвиг, за трудовую доблесть.

"Носи на здоровье!" — обращаемся мы к малышу, даря ему обновку.

"Ешь на здоровье!" — обращаемся мы к другу, деля с ним хлеб.

"Здравствуй!" — встречаем мы знакомого; расставаясь с ним, желаем ему: "Будь здоров!"

А ко всем, кто читает эти строки, я обращаюсь с искренним:

— Будем здоровы!

Не случайно народ по разным поводам употребляет слова с одним корнем: здоровье — самое главное, без чего невозможно долго и плодотворно жить и работать, служить Родине, растить детей, быть опорой друзьям.

Здоровье дарит нам природа, но от нас зависит растранжирить его или сохранить на многие годы. Вот почему я не просто желаю моим читателям здоровья, но и очень хочу, чтобы мой опыт помог им укрепить его.

В самой дальней и глухой части задонских зарослей я остановился отдохнуть и сказал себе:

— Тут и попробую.

Здесь никого нет, значит, тайна моего начинания сохранится, мой возможный успех и почти обязательный позор никто не увидит.

— Да, тут и попробую.

Был жаркий летний день. Пряно пахло полевыми цветами. Ветер вкрадчиво шелестел в высокой жесткой траве.

Я наметил ориентир — дерево метрах в пятидесяти прямо по тропе. Вздохнув, расслабился, чуть наклонился, плетями свесив руки и ссутулив плечи — в ту минуту я воображал себя настоящим бегуном, занявшим положение для высокого старта, и побежал.

Тот день и ощущения того дня запомнились мне до самой малой малости. В первые секунды мне казалось, что я лечу, что свободно, легко и красиво мчусь по тропе, пересекая тени. Радость распирала меня, все вокруг представлялось праздничным, неповторимо чудесным: небо, упругая земля, дикие травы, светлые стволы деревьев, беспокойная листва, ветер, что заботливо овевал мое разгоряченное лицо. К сожалению, это длилось всего несколько секунд. Ноги стали стремительно тяжелеть, в боку закололо, легким не хватало воздуха, горло и грудь обжигало, точно я вдыхал песок, в голове забухало гулко и больно. Вот-вот сердце вырвется из груди, а жилы на висках лопнут, и хлынет кровь.

"Кому это нужно?" — тоскливо подумал я.

Ноги заплетались, дерево-ориентир раскачивалось и двоилось впереди — до него оставалось метров двадцать, не меньше.

Невольно перешел на шаг, а вскоре остановился и лег в тенечке на траву, стараясь отдышаться и смахивая пот с лица:

— Зачем мне эта мука? Во имя чего?

Я жаловался, я просил снисхождения, но тот, к кому я обращался — мой двойник, мой мысленный соперник и советчик, — был тверд:

— Тебе нужно, тебе самому… Разве ты забыл о том, что пережил, что передумал ночами, о том, что решил сделать во что бы то ни стало?

Нет, не забыл! Не забыл, что казался себе крепостью, которую недруги обложили со всех сторон, наседали, наносили удары, готовились к последнему штурму; мое сопротивление ослабевало, и я мог сдаться еще до решительной атаки. Я был один, а на меня, соединив силы, наступали Избыточный Вес, Одышка, Частые Головные Боли, Быстрое Утомление, Вялость Мускулов. Мне было сорок пять от роду, и годы мои не помогали мне, а выступали против меня, так как последнее десятилетие я тратил их на что угодно и жадничал, вместе с тем почти не выделяя времени для элементарного и совершенно необходимого — для движения.

Особенно тяжко приходилось мне ночами. Бессонница овладевала мной. Я ворочался в постели, проклиная свое грузное тело и часы, которые текли так медленно. Едва не плача от досады, я вспоминал себя подростком, способным сбежать по лестнице, махнуть на речку, прыгнуть в быструю воду с моста, вместе со сверстниками полдня гонять в футбол. Я видел себя юношей, который ежедневно бывал в спортивном зале: через день в гимнастическом, через день в зале бокса. Я мог в субботу и воскресенье выступать на соревнованиях по гимнастике, а во вторник или среду выйти на ринг. Я видел себя курсантом военного училища, которого не страшили форсированные марши и броски с полной выкладкой. Я видел себя командиром-разведчиком на фронте, легким, подвижным, выносливым.

Меня ранило. Раз. Другой. Третий. Четвертый. Меня контузило. Но, отлежав положенное в госпитале, я возвращался в строй. Не знал я, что ранения и контузии останутся во мне, как бомбы замедленного действия, что они взорвут меня, если я не приму мер. Я их не принимал, хотя мне советовали сделать это. Врачи брались оперировать, предупреждали, что с годами наспех залеченная рана скажется. В юности мы не верим врачам и опытным друзьям, в юности мы верим, что никогда не постареем, что никаким хворям не справиться с нами, что силы и здоровье наше неисчерпаемы.

Времени было сколько угодно. Придя со службы, я валился на диван и смотрел телепередачи. Вес прибавлялся, но это меня не беспокоило: с годами все тяжелеют! Надо мною подшучивали: кругом сто! На дружеских шаржах мое лицо изображалось в виде круга, украшенного кудрями.

Кое-что тревожило, но я отгонял тревогу: не вечно же быть молодым и здоровым!..

В конце сорок первого, перед отъездом на фронт, мне и моим товарищам выдали черные пластмассовые футлярчики. Мы их называли "смертными патронами". В футлярчик закладывалась бумажка с именем, фамилией, местом жительства родных, группой крови. На случай тяжелого ранения или смерти. Прибыв на фронт, я выбросил этот патрон вместе с его содержимым — я не собирался умирать. Не я один так расставался в ту пору с этим черным футлярчиком.