Говард Джейкобсон - Правила еды. Передовые идеи в области питания, которые позволят предотвратить распространенные заболевания

Таким образом, вопрос не в том, как уничтожить эти учреждения, а в том, как переписать сценарий, по которому разыгрывается история, и радикально преобразовать наши системы, чтобы они больше не препятствовали росту, а ускоряли его. Как мы можем использовать их силу для позитивных изменений и расширения прав людей и их возможностей?

Все учреждения, обладающие властью, должны подвергаться проверке и инакомыслию со стороны тех, на кого оказывает влияние их сила, в том числе и специалистов, и обычных людей. Неважно, публичное ли это учреждение или частное, вовлечено ли оно в политическую систему, претендует ли на роль некоммерческой благотворительной организации, или создано для того, чтобы накормить наших детей, или обучить студентов. Всякий раз, когда возникает дисбаланс сил между учреждением и людьми, на которых оно влияет, роль этого учреждения должна быть оправдана. Люди не только должны получать выгоду от дисбаланса, но и определять и соглашаться с тем, что это за выгода.

Однако если учреждение не может оправдать свою власть, следует поставить под сомнение его легитимность. Если учреждение утверждает, что служит обществу, но было доказано, что оно жертвует интересами общественности и вместо этого на первое место ставит частные интересы, например, промышленности, его легитимность следует подвергнуть сомнению. Существует огромная разница между учреждением, которое честно, но неэффективно преследует свои цели, и учреждением, служащим скрытым интересам. Первое можно исправить, второе же совершенно незаконно. И если учреждение активно препятствует или подавляет инакомыслие, о котором я писал здесь, это должно послужить серьезным индикатором того, что мы имеем дело со вторым.

На сегодняшний день в сфере профилактики и лечения заболеваний практически все наши учреждения подлежат тщательной проверке и заслуживают критического к ним отношения. Кажется, что многие как будто полны решимости подорвать любые притязания на легитимность, на которые они когда-то претендовали. Это не означает, что некоторые из них не могут исправиться, но мы должны по крайней мере ограничить их абсолютную власть в вопросах, которые способны сами взять под контроль. Здесь я, конечно, говорю о пользе питания для здоровья, информация о которой должна быть легкодоступной для всех. Питание в большей степени, чем любая другая биомедицинская дисциплина, поощряет индивидуальную инициативу. Хоть мы и не способны разрабатывать собственные лекарства или проводить сами себе операции, мы вполне можем выбирать, какие продукты покупать в супермаркете. Поэтому прояснение значения питания особенно важно не только из-за его способности предотвращать и лечить болезни, но и для восстановления независимости и свободного волеизъявления. Польза от правильного питания не только психологическая и социологическая, но и физиологическая. Для максимального использования потенциала питания решающее значение имеет не только ясность информации, но и ее доступность. Как дисциплина питание обретает силу только тогда, когда не забывает о том, что эти решения должен принимать каждый отдельный человек . Их должны принимать не компании Nestlé и PepsiCo или Национальная ассоциация скотоводов; они не находятся во власти Корнеллского университета, Американского онкологического общества или любого другого уважаемого учреждения. Любое учреждение, которое оказывает влияние на ясность или доступность информации о питании, этой расширяющей возможности эгалитарной науки, должно соответствовать наивысшим возможным стандартам, а любое учреждение, препятствующее ясности или ограничивающее доступ к информации, заслуживает того, чтобы его легитимность была поставлена под сомнение. Фактически, я бы сказал, это вопрос не только легитимности, но и морали.

Непростой вопрос: кому мы можем доверить ставить под сомнение легитимность наших уважаемых учреждений во имя общественного интереса?

Один из аргументов, который вы, возможно, услышите или ожидаете услышать, заключается в том, что учреждения вполне способны к самостоятельному контролю. В конце концов, все они утверждают, что служат интересам общественности, но по своему опыту могу сказать, что это самообман. Более того, я видел такой «контроль» собственными глазами, и чаще всего это полная противоположность тому контролю, на который мы хотели бы надеяться. В конечном счете это всего лишь еще один способ укрепления статуса-кво и подавления мнений меньшинства, которое происходит за закрытыми дверями, без ведома общественности.

Мне известны три примера, первый из которых касается двух исследовательских институтов рака: Американского института исследований рака (AICR) и Американского онкологического общества (ACS). В отличие от гораздо более старого, неоднократно упоминавшегося в предыдущих главах ACS, AICR был основан в 1982 году с уникальной целью поддержки исследований и распространения знаний о диетах, питании и раке. Как единственный старший научный советник организации, я принимал активное участие в ее деятельности в первые годы ее существования (1983–1987 и 1992–1997 годы). Также я был соавтором сложенной втрое брошюры для 50 тысяч докторов, которая обобщала результаты отчета о питании и раке Национальной академии наук (NAS) 1982 года.

Как и следовало ожидать, уникальная направленность AICR в отношении исследований рака, связанных с питанием, не осталась незамеченной. Однажды, когда я проводил презентацию для группы агентов по распространению питания в северной части штата Нью-Йорк, учредитель мероприятия спросил меня об одном из моих слайдов, на котором упоминалось это новое некоммерческое общество по исследованию рака, AICR. Она хотела знать, был ли я в курсе о якобы испорченной репутации организации, сославшись на пресс-релиз, в котором утверждалось, что AICR был организован комитетом из нескольких врачей, привлеченных к уголовной ответственности за преступную халатность (уголовное преследование за халатность встречается в США довольно редко), и был ли я председателем этого комитета. Утверждение было и ложным, и дискредитирующим. Я знал о враждебности ACS к AICR, потому что это как-то раз всплыло в ходе обсуждения в нашем комитете NAS, когда ACS попросило каким-то образом сотрудничать с нашим комитетом при выпуске отчета. Обеспокоенность выражалась в том, что ACS в отчете могла выглядеть не справляющейся со своей обязанностью информирования общественности об исследованиях рака. Как выяснилось, они были правы. Я всегда подозревал, что эта клеветническая дезинформация исходила от одного из руководителей ACS.