Фасо Буркина - Мотель Бейтсов

— Отставить разврат! — скомандовала мама. И замявшись, продолжила. — По крайней мере до вечера.

Мужчины пошли изготавливать щуп, Ника полезла в машину, а мы с мамочкой пошли по домам. Сменить постели, прибрать мусор. Нам понадобилось два часа, чтобы навести порядок в шести домах. Мне уже не противно омывать стенки и унитаз биотуалетов. Мыть стенки в душкабинках.

Ника всё ещё копалась с машиной, мы глянули на мужчин. Те уже тыкали в землю на участке. Виднелись два забитых деревянных колышка — я догадалась — нашли мягкие места. Подумав, поняла, что дерьмо в земле уже давно перегнило, переработалось червями и микробами.

— Коля, ты со спиной осторожней. Пусть Паша поработает щупом. — мама жалеет папочку. — Обед в два часа. Пошли в дом, родненькая.

За полмесяца я должна была привыкнуть к такой ласке, но нет, я всё также трепещу от слов. С мамой у нас ещё одно важное дело — калькуляция сметы на кафешку. Нужно всё просчитать.

Мы уже синхронизировали наш быт. Во время готовки пищи не мешали друг другу, а дополняли. Такая слаженность достигается годами совместного труда, а мы за полмесяца сладились. Ни разу такого не было, чтобы мы столкнулись в проходе или на кухне, у мойки или возле стола. Вот и сегодня, за час приготовили борщ со свёклой и гуляш с гарниром — пюре картошки.

Вбежавшая в дом Ника, сказала:

— Они тащат какую-то железяку.

Мы вышли во двор. Показавшиеся мужчины тащили что-то волоком, зацепив это железным прутом.

— Давайте отмоем это! — сказал мой муж.

— Отставить. — во владение вступила мама. — Сначала обед. Марш умываться…. Павел! Я кому сказала! Столько лет пролежала, ещё час полежит, не испарится.

— Тяжёлая, килограмм тридцать весит. — сказал папа, проглотив ложку борща.

— Николай! Тебе тоже невтерпёж?

— И мне. — пискнула я.

— Я тоже спешу. — Ника ещё никогда так быстро не ела. — Мамуль, мне второго чуть-чуть. — видимо только я обратила внимание на «мамуль». — Спасибо.

— Родненькие мои, я тоже хочу посмотреть, что там. Но я привыкла томить желание. Зато потом… какой оргазм. Ешьте не торопясь.

— Я уже намастурбировался. — попытался сострить Пашенька.

— Тебе что мама сказала?! — мой писк превратился в гром.

И до конца трапезы больше никто не проронил ни слова. Мы с мамой и Никой убрали со стола, перемыли посуду. Папочка курил, а Паша притащил три ведра воды. Мы стали полукругом, Паша начал лить воду на… деревяшки… обитые железом. Бочонок? Нет, не круглый — угластый. Сундук! Пиратский?

— Паш, лей быстрее. — даже мама не выдержала.

Папа перевернул находку, муж продолжил смывать грунт с неё. Вот наконец то все бока и грани чисты. Почерневшая древесина. Чёрные от ржавчины оковки. Замка нет. Хотя петли для открывания есть. Он что, забит? Как гроб?

— Открываем? — спросил папа.

— На свету нельзя. Вообще в таких условиях нельзя вскрывать. — мудрость этой женщины достойна Нобелевской премии. — Там могут быть и документы, которые на воздухе разрушатся.

— Сейчас настрою металлоискатель на анализ драгметаллов. — мой Пашенька.

Он побежал к тому месту где оставил прибор. Мама послала меня за весами, на которых мы взвешиваемся почти каждое утро.

Мы оба вернулись одновременно. Шкала металлодетектора указывала на медь, серебро. Вес с тарой — 24 килограмма 600 грамм.

— Если учитывать, что дерево, а это дуб, напиталось водой, то где-то килограмм пятнадцать нетто.

— Вскрываем? — теперь Паша спросил.

— Нужно хотя бы от солнечных лучей прикрыть. — теперь вмешиваюсь я. — Давайте в сарай занесём и там вскроем.

Все согласились со мной, умницей. В сарае мужчины пытаются подковырнуть крышку. А ларчик то не просто открывается. Ника, применив нецензурную речь, предложила… грубо изнасиловать сундучок. Папа приготовился к этому, поднял… топор.

— Вы чего? Да тут один сундук не меряно стóит. — говорю. Меня поглаживает по голове мама. Ну я же умница. — Он с секретом. Нужно внимательно его осмотреть. Несите его опять на свет.

Опять освещение солнцем. Каждый из нас осматривает, ощупывает сундучок. Тот, кто его прятал в дерьме, должен был знать, что со временем секрет мог заржаветь на столько, что потом трудно будет его открыть. Либо полностью доверять изготовителю, который мог гарантировать исправную работу механизма. Вот только мастер не мог знать в каких условиях изделие пролежит возможно полвека, а то и век.

Папа всё-таки применил инструмент — отвёртку. Подсунул её под железную окантовку у низа крышки. Со скрипом пластина отогнулась. С другого бока сундука такая же операция. Опять скрип.

— Это гвозди скрипят. — сказал мой муж.

— Это металл о металл трётся. — опыт водителя не пропьёшь. — Теперь пробую поддеть. Если пойдёт, накрываем брезентом и несём в сарай.

Да, крышка пошла. В сарае её окончательно открыли. Сундук полный… влаги. Паша влезает в неё рукой, достаёт монетку. Потом ещё одну.

— До половины полон монетами. — говорит он, пощупав во влаге.

— Нужны специалисты. Тот, кто знает, как достать монеты, не подвергнув их окислению воздухом. Ну и нумизмат, который сможет оценить это богатство.

— И ещё историк, который сможет оценить историческую ценность самоваров, икон и много другого из быта моих предков. — заключает Павел.

Сундук опять закрывают, но не на секрет. Укрывают брезентом и оставляют в сарае, который решено пока не разбирать. В отличии от сарая на участке деда Макара.

С помощью Фомича, лома, топора и такой-то матери, сарай деда Макара разобрался за три часа. Нужно ещё повыдирать гвозди, но это можно в процессе распила на дрова. А пока складируем доски на выкошенном огороде.

— Начнём следующий? — спрашивает тесть.

— Всё, мужчины хватит. — подошедшая вовремя мама тормозит нас. — Паша сам потихоньку разберёт.

— Мать права, Паш. Нужно поберечь силы. — он прижимает маму за талию к себе.

— Вот какой понятливый мужчина. Коля, снова банька! Тебе опять нужно расслабить спину — завтра в путь.

— Да с такой красотулей я хоть целый день париться буду. — он удостаивается чмока в щёку.

— А ты, сынок, сможешь париться с женой целый день? Ха-ха-ха.

— Стойте! — лицо Фомича стало серьёзным. — Зин, Паш, не сочтите за блядство. Но я хочу, чтобы Паша заделал ребёнка Нике. Вы уже, наверное, догадались от кого она была беременна? Так вот мы с ней будем считать этого ребёнка нашим.

— А она согласится? И срок ли сейчас?

— Я подсчитал, должен быть срок. Ты ведь её уговоришь, Зин? Меня она не послушает,

— Паш, ты как?

— Мам…, отец, я дал себе зарок…

— Сынок, она же нам не чужая, хочет ребёнка. И Ника, и Вера станут хорошими матерями. Я с ними поговорю по-женски. Коль, но хочу предупредить — здесь рождаются только девочки. Хочешь девочку?