Albireo MKG - Всё возьми

Женщины спрашивали мужей: скоро ли кончится война? Не придется ли воевать детям?

Амелик и Искандер сидели во дворе, и пили чай, когда во двор въехал вернувшийся из города слуга.

– Победа, хозяин! Сегодня подписали договор. Хевдинг сдал Ховн. Остальные, говорят, тоже начали сдаваться, у Хевдинга был авторитет…

– Это сплетни или факты, откуда ты это узнал? – спросил Амелик недоверчиво.

– Ты принес хорошие вести, – похлопал слугу по плечу Искандер.

– Спасибо, хозяин.

– Э? – вскинул бровь Амелик, – я с кем разговариваю?

– Простите, ваша светлость… я слышал это от Улиха, он служит во дворце султана, – поклонился слуга.

– Ладно, – сделал выметающий жест Амелик.

– Отдохни, за вести, скажи выдать тебе семь золотых, и тебя накормят, – сказал Искандер.

Слуга ретировался, кланяясь и благодаря. Амелик вскинул бровь. Искандер, несмотря на суровость был слишком добр к беднякам и слугам. Может, потому что именно они помогли ему добраться до дома из северных стран.

– Это добрые вести, если он не врет, – сказал Амелик другу, – а с чего бы Хевдингу сдавать Ховн?

– Наверное, султан предложил ему что-то очень выгодное.

Амелик усмехнулся.

– Все-таки северяне идиоты.

– Нет, Амелик, северяне не идиоты. Просто они больше времени сражаются с немилостью природы, и поэтому меньше думают о философии. Но выживать они умеют получше нас, думаю, султан предложил им что-то действительно выгодное.

– Оснан не мог предложить им договор свободы. Как бы то ни было, они будут подчиняться султанату.

– Оснан надеется найти в их горах золото.

– Золото… если все так, надо ждать вызова во дворец, получить свои земли.

Эйшан вышла во двор.

– Искандер, это правда? Мы победили?

– Да, но пока это неофициально.

Женщина кинулась мужу в объятия, хотя боялась, что он оттолкнет ее.

В тот день многие слуги привезли эту новость хозяевам, дети носились по улице вопя о победе. Только Энефрей сидел на балконе и как-то задумчиво, тоскливо смотрел вдаль. Рядом с ним сидела прабабка и что-то говорила.

Искандер поднялся к ним. Энефея что-то пела на своем северном языке. Мальчик обернулся на отца, Искандер кивнул ему, чтобы тот вышел. Энефрей выскользнул за дверь.

– Он мадхамин 2 2 Последователь религии итват, по имени пророка Мадхама. , бабушка. Не стоит осложнять ему жизнь.

– Он должен знать историю всех своих кровей, – гордо сказала бабка.

– Рассказывай тогда обоим истории. Ты не будешь разделять моих сыновей.

– Джаллал вырос, ему неинтересно слушать старые сказки. Вырастет и Фрей. Тогда я замолчу навсегда.

– Обоим или никому, – настойчиво повторил Искандер, разозлившись, на ставшую, похоже, постоянной манеру бабки называть его сына Фреем.

Энефея отвернулась к улице. Искандер вышел с балкона. Мальчик вскинул синие глаза на отца. Мужчина опустился на пол, перед сыном. Энефрей тоже опустился, сложив длинные ноги.

– Послушай меня, мой мальчик, светлые волосы, голубые глаза, знание языка и сказки бабушки Энефеи не сделают тебя северянином. Для того чтобы им быть, надо родиться в той стране и у тех родителей, впитать в себя с молоком матери их историю и привычки. Бабушка Энефея говорит, что ты особенный, потому что по воле Одина в тебе сильна кровь ее предков. Но в Джаллале тоже течет кровь ее предков и если приглядеться к нему повнимательнее, то увидишь, что движения, повадка и манера держаться Джаллала похожа на утонченные манеры кельтской знати.

Искандер замолчал ненадолго, давая Энефрею возможность возразить и, не услышав возражений, продолжил.

– Ни ларабавская 3 3 Южная нация. Персонажи на юге – представители этой нации. , ни кельтская, ни мавританская кровь не может быть лучше другой она у всех одинаковая, алая.

Искандер вытащил кинжал и сделал небольшой разрез на ладони, показал ее Энефрею. Мальчик протянул ладонь отцу, мужчина сделал менее глубокий надрез на ладони сына. На молочной коже выступила кровь, мальчик прижал свою рану к ране отца.

– Ты сомневаешься в том, что я твой отец? – на миг поразила возможная догадка Искандера.

– Нет, – мягко, ровно ответил мальчик.

– Джаллал знает язык Одина?

– Не много, ему неинтересно.

Искандер вздохнул, скорее всего так и было, слишком неусидчивым он был.

Мужчина притянул к себе Энефрея.

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, папа, – мягко сказал мальчик.

Искандер отпустил мальчика, он хотел сначала принудить его пойти играть с Джаллалом и его друзьями, но решил, что насилие – это всегда ошибка.

Энефрей вернулся на балкон.

– Вернулся? – тепло спросила Энефея на кельтском, – так что там дальше?

– Что воин был похож на меня, – на чистом кельтском ответил мальчик прабабке.

– Да, так вот, воин Фрей был потомком бога и эльфийской принцессы, он был храбрым, красивым воином… – запела Энефея очередной рассказ.

Искандер тихо выругался, прося у Элоха терпения.

XXXX

Вечером по улицам разливался запах праздничных яств. Все праздновали победу. В доме Аль-Дива тоже был праздник. Отец и братья Искандера праздновали победу. Амелик праздновал у себя. Но спустя несколько часов, семья Аль-Толь пришла поздравлять с победой Аль-Дива.

Энефея сказалась больной и ушла к себе рано. Северная принцесса не могла себя заставить праздновать победу над своим народом.

Эйшан сидела рядом с мужем, счастливая, надеясь, что теперь Искандер оттает. Ведь враги завоеваны.

Энефрей сидел за отдельным столом, с детьми. Он то живо принимал участие в разговоре, то задумчиво замолкал, глядя перед собой. Джаллал выгодно выделялся среди остальных детей, он был душой компании, его шутки были самыми искрометными и зрелыми, он был горд, справедлив и великодушен. У Искандера были красивые, достойные дети.

После угощения начались танцы. Эйшан, как многие в семье Аль-Дива, свято блюла канон – не пить вина. Гости, кто не считал это грехом пили молодое виноградное вино, сама Эйшан, как и ее муж, пили молодой виноградный сок со специями. Напиток не туманил мозг, но возбуждал чувства и легко веселил.

Дети ушли играть, Эйшан позвала мужа танцевать, Искандер, чтобы не обижать жену, согласился. Парой они были красивой.

Танцы во дворе знойной южной ночью, смех, эйфория, казалось, осязаемо висящая в воздухе, и в голову Искандера ударил хмель. Многие были откровенно пьяны. Эйшан смеялась, раскраснелась, она, всегда выглядевшая юной девочкой, сейчас словно бутон красивого цветка распустилась и заблагоухала. Эйшан звала Искандера в дом, томно, тяжело и пьяняще обещая радости рая. Мужчина шепнул, чтобы она ждала его, и ушел проветриться. Иначе грезам Эйшан грозило остаться без воплощения, Искандер, коснувшись головой подушки, сразу бы уснул.