Элис Карма - Вендетта для бешеного пса

– Всё просто, Барти. Ты перестаёшь брыкаться, и парень остаётся невредимым, – прошептал Тони, склонившись над ним. Сильная ладонь в кожаной перчатке сжала волосы на затылке.

Из-за шрама, рассекавшего бровь и частично заходившего на левый глаз, верхнее веко сложилось в неестественно уродливую складку, делая его облик ещё более зловещим. У Бартоломи холод пробежал по спине. Он заглянул в глаза Тони, чтобы убедиться в серьёзности его намерений. Нет, тот не лгал. Сомневаться было глупо. Даже в таких специфических вопросах правая рука лидера семьи Гамбино держал своё слово. Он искалечит Джованни, если Барти не подчинится. Сам Барти мог бы снести какие угодно побои, он и телом был крепок и духом силён, но вот Джованни – другое дело. Он беззащитен и слаб. Выбора нет.

Украдкой Барти бросил взгляд на друга, задыхавшегося в руках Аурелио. Друга… Ещё пару месяцев назад он не стал бы даже здороваться с таким, как Джованни. Но теперь после всего, тот просто не мог позволить Тони причинить Джио вред. Даже от одной мысли об этом Барти становилось дурно. Впрочем, от мыслей о том, что ему предстоит сделать, чтобы спасти шкуру своего приятеля, становилось ещё дурней. Он надеялся, что хотя бы всё кончится быстро. Как наивно с его стороны.

– Ладно, – выдохнул он, противясь всем своим естеством.

Аурелио, поморщившись, ослабил хватку и убрал опасную бритву обратно в карман. Он явно был недоволен тем, что ему не дали возможность оправдать звание главного головореза среди подчинённых Тони. Джованни от первых свободных вдохов закашлялся. Он невольно опустился на колени и схватился за истерзанное горло. Тонкая кожа у адамова яблока была слегка надрезана лезвием. По линии надреза мелкими алыми каплями выступила кровь. Не опасное для жизни, но пугающее зрелище. Издавая хрипы и кашляя, друг в отчаянии смотрел на Бартоломи. В его глазах застыли ужас и вина. Будто он был готов умереть, лишь бы Барти не пришлось идти на поводу желаний проклятого мафиози.

Но Барти сделал свой выбор. И на эту сделку с самим собой и с совестью он пошёл не только ради Джованни. Он ненавидел Тони всей душой за то, что тот сделал с его семьёй. И в голове его, будто клеймо, была выжжена клятва: отомстить Бешеному псу за всё зло, что он сделал его близким. Но для этого Бартоломи должен не просто втереться Тони в доверие. Ему нужно проникнуть под самую кожу того. Въесться в его естество.

В глазах Барти горел огонь. Он пока что был полон решимости. Тони криво усмехнулся и кивнул Аурелио. Тот вздохнул, расстроенный, что для него игра закончилась, и вышел, хлопнув дверью. Джованни вздрогнул от резкого звука. Он продолжал держаться за горло, хотя и не кашлял больше, просто дышал прерывисто и беспокойно. Бросал несмелые взгляды то на чинно восседавшего в кресле Тони, то на Барти, против воли упавшего у его ног. Эти взгляды, казалось, едва достигают своей цели, растворяясь в конечном счёте в пространстве кабинета, как растворяются слабые лучи света в кромешной тьме.

– Вот и славно, – деланно дружелюбно отозвался Тони, оскалившись.

Барти стиснул зубы и нервно сглотнул. Сколько бы он ни храбрился, а Тони внушал ему странное чувство оцепенения, будто змея кролику. И это было несколько иначе, нежели с Аурелио. Тот был для него воплощением страха за жизнь. В Тони же было что-то такое, что Барти трудно было охарактеризовать словами. Это что-то вызывало желание сдаться и подчиниться. Желание, с которым он до сих пор отчаянно боролся, которому теперь, как и Джованни, решил потворствовать.

– Что я должен делать? – слыша себя будто со стороны, пробормотал Барти, не отрывая взгляда от гипнотического узора на пиджаке Тони. От него исходил странный аромат. Отталкивающий и притягательный одновременно. Мускусный мужской запах вперемешку с одеколоном и сигарами пробирался в ноздри Барти, щекотал рецепторы, заставляя невольно вдыхать его снова и снова, чтобы распознать.

Властная рука Тони, минуту назад грозившая нанести урон рыжей шевелюре Барти, внезапно смягчилась и почти по-отечески потрепала его по волосам. Тот недоверчиво покосился на Тони. Оскал на его лице сменился хитрой улыбкой, внушавшей, впрочем, не меньший ужас. Он протянул ему руку и помог подняться. Барти, крепившийся изо всех сил, выдавил улыбку в ответ. Он поймал себя на опасной мысли, что где-нибудь в другой жизни, не будь они врагами, Бартоломи бы даже счёл Тони Гамбино привлекательным, хоть тот и был примерно вдвое старше. Может, дело было в устрашающем обаянии, а может, в том, что они с Тони оба неправильные. Равно как и Джованни. В ту самую минуту мир сузился до размеров кабинета Тони. И в нём остались трое. Три неправильных человека.

– Расслабься, – произнёс Тони, притягивая его к себе. Растерявшийся Барти неловко плюхнулся на подлокотник кресла. – Если я правильно понял, то у нас схожие вкусы. А значит, наше сотрудничество может стать приятным для всех нас. Правда, Джио?

Джованни не ответил. Только нервно вздрогнул и взглянул на них исподлобья. От этого взгляда Барти почему-то обожгло удушливой волной стыда. Однако в следующую минуту, он ощутил то, что мгновенно вытеснило все предыдущие мысли и чувства из головы. Рука Тони, ничем не покрытая влажная и горячая, легла Барти на колено и медленно поползла вверх. В то же время, другая обхватила его за талию и потянула вниз. Барти соскользнул с подлокотника и очутился прямо у Тони на коленях. От такой близости его охватила паника, но ладонь, греющая бедро, вдруг легла на гульфик его брюк. Он замер, а Тони поманил Джио к себе и, не отрывая взгляда от бледного лица Барти, сказал:

– Кажется твоему другу нужна помощь.

Джованни послушно опустился на колени перед ними и потянулся к ремню Барти. Тот, окончательно поняв на что именно согласился, предпринял попытку к бегству. Но Тони сильнее обхватил его одной рукой, другой развернул к себе его лицо. В глубине глаз Тони зияли холод и презрение, от которых у Барти стыли конечности.

«Не паникуй, – мелькнуло у него в голове. – Ты, по крайней мере, живой. Есть те, кому повезло меньше».

Тони, по-видимому, нравилось наблюдать страх в его глазах, потому что стоило ему успокоиться и сосредоточиться на тонких ловких пальцах Джио, норовящих добраться до его исподнего, Тони впился в его разбитые губы диким нечеловеческим поцелуем, то кусая, то пропихивая настойчивый язык Барти в глотку. Благо Джио удалось наконец достаточно приспустить брюки и бельё Барти, чтобы добраться до его члена.

Каждое касание Джио дарило ему шквал эмоций, от которых едва ли не летели искры из глаз. Когда же руку сменили его губы и его горячий язык, перед глазами всё закружилось.