Элис Карма - Твой любимый курьер

Я помню тот день, когда впервые увидел тебя. В нашем городе тогда уже недели две как стояла сорокоградусная жара, будто мы не в средней полосе, а в каком-нибудь, мать его, Адлере, или вообще в Узбекистане. За это время ошалевшее солнце вытянуло из земли последние остатки влаги, и теперь она просто трескалась и крошилась под ногами, поднимаясь облаками пыли при малейшем порыве ветра. Я стоял на балконе и мучительно пытался курить несмотря на то, что даже просто дышать этим сухим горячим воздухом было тяжело. От асфальта тянуло плавленым гудроном, будто его только-только положили. Деревья желтели под лучами солнца, и к гудроновой вони примешивался пряный запах выгоревшей листвы.

– Ну точно Ташкент, – я вздохнул и попытался сплюнуть горькую от табачных смол слюну, только вот от вздоха во рту пересохло. Срочно захотелось выпить чего-нибудь холодного, желательно даже ледяного, чтобы зубы свело и начала болеть голова.

Затушив бычок о перила, я швырнул его вниз, стараясь попасть на тротуар, а не на плешивый выкошенный газон. Собирался зайти обратно в душную комнату, но отвлёкся.

В тот выходной день ничто не нарушало повисшей сонной тишины. Даже машин практически не было, видно, народ всем скопом двинул за город. Так что шлепанье грузных ног в китайских сланцах разносилось по всей округе. Ты бежал по тротуару, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. Перед собой катил видавший виды велик со спущенной цепью, за спиной виднелась огромная квадратная сумка с логотипом службы доставки. Нелепые кудрявые волосы, совсем как у этих голозадых ангелочков с картин, взмокли от пота, пухлое лицо покраснело, в больших круглых глазах застыл страх. Ты то и дело поглядывал в свой телефон и от каждого просмотра становился на вид все более несчастным.

– Вот же чудила, – усмехнулся со своего балкона сосед. Слабый порыв ветра донёс аромат одеколона «Красная Москва», которым он пытался перебить свой стариковский запах. Сколько раз я собирался ему сказать, что эта схема не работает, и запах становится ещё более стариковским?

– Здрасте, дядь Лёш, – бросил я, не отрывая взгляда от теперь уже удаляющейся фигуры в лёгкой жёлтой ветровке. А про себя подумал, что фирменная футболка в качестве летней формы была бы куда удобнее, да и компании обошлась бы дешевле.

– О, Женька?! – сосед обернулся и посмотрел на меня удивленно, будто только увидел. Видимо, те его слова про курьера были брошены в космос. – Демобилизовался уже?

Хотелось съязвить и сказать, что дезертировал, но я просто кивнул, наблюдая как ты поворачиваешь и скрываешься в арке между домами.

– Вот сестра-то обрадуется, – хмыкнул сосед, потирая бритую макушку.

Меня передернуло. Я повернулся и задержал напряженный взгляд на его морщинистом лице с маленькими раскосыми глазами. Хотелось понять, он издевается или правда не знает.

– Она умерла полгода назад.

Глаза сами собой заслезились. В горле застрял комок. Я уставился себе под ноги, чтоб не разреветься как девочка.

– О, как… – дядя Лёша навалился на перила и уставился в синее безоблачное марево. – А я-то думаю, чего её не видно стало…

– Болела, – объяснил я, хоть никто меня об этом не просил. – Онкология.

Я тоже навалился на стену у балконной двери, хоть она и была на ощупь такой горячей, что можно было печь лаваши. Желание вернуться в квартиру куда-то пропало. Хотелось остаться несмотря на припекающее солнце и жажду. Хотелось поговорить. Я вернулся месяц назад, но никто со мной о ней с тех пор не разговаривал. Будто у меня и не было никакой сестры.

До того, как меня призвали, мы с ней жили вместе. Она тогда часто ссорилась со своим партнёром и в конце концов переехала ко мне. Наверное, я должен был быть внимательнее. Сестра ведь уже тогда жаловалась на головные боли. Но я-то, придурок, думал, всё дело в алкашке. А потом ещё нашёл девушку и вообще перестал что-либо замечать. Даже то, что эта самая девушка на самом деле та ещё тварь.

Я скучал по сестре. О том, что её не стало, я узнал практически случайно за два месяца до увольнения в запас. Бабушка в письме обмолвилась, что надо бы внучке памятник на могилку заказать, видно, думала, что я в курсе. Когда вернулся на гражданку, мама всячески избегала этой темы. Не знаю, но наверное, это нормально для людей – избегать говорить о неприятных вещах. Вот и сейчас сосед, осознавая, что грядёт «задушевная беседа», покачал головой и ретировался обратно к себе. А я остался. Достал новую сигу и прикурил. Пот уже бежал ручьём по лицу, ощущался солью на губах. Я обтер физиономию краем растянутой футболки, а после отчего-то глянул вниз.

Ты стоял на тротуаре прямо под моим балконом и палил снизу вверх на меня, думая, что этот задрипанный кленовый куст тебя прикрывает. Вид у тебя был жутко довольный, видимо, всё-таки успел вовремя.

– Э! Ты чё встал там?! – крикнул я, перевалившись через перила.

Ты от неожиданности даже подпрыгнул и едва не уронил своего ржавого верного коня, а затем резко развернулся и сиганул в проулок между домами через дорогу, чуть не угодив под колеса так некстати появившейся Нексии. Мне стало как-то даже стрёмно – не собирался ведь пугать, просто голос у меня такой: противный грудной бас с хрипотцой. Тогда я и подумать не мог, что скоро увижу тебя снова, и не где-нибудь, а в компании моих друзей.

***

Нужно было заново привыкать к гражданской жизни: искать работу, вспоминать, где и когда платить коммуналку, налаживать как-то быт. Но вместо этого я просто ебланил на даче у родителей лучшего друга. В будни тут было тихо, только соседка по просьбе хозяйки дачного участка заходила с проверкой. Убедившись, что грядки политы, а в доме не накурено, женщина убиралась восвояси, иногда оставляя мне какую-нибудь самодельную стряпню. В выходные же приезжал Костя и, как это всегда бывает в случае с ним, привозил с собой хаос и безудержное веселье. Так случилось и в эту субботу. На этот раз с ним приехали его одногруппники со строительного. С парой-тройкой из них мы как-то квасили уже до этого, остальных, включая двух девушек явно с другого факультета, я видел впервые.

– Евген, тебе просто бабу надо, и жизнь сразу наладится, – уверял меня Костя, наблюдая, как поленья и щепки разлетаются в разные стороны.

Я опустил топор, вытер лоб переброшенной через плечо майкой и глянул на него исподлобья. Он стоял, оперевшись плечом о предбанник и потягивал пиво из большого пластикового стакана. Взгляд у него при этом был какой-то насмешливо-странный. Не знай я его так давно, подумал бы, что вся эта ситуация с Настей, столь болезненная для меня, его просто забавляет.