Татьяна Яшина - Загадки Красного сфинкса

– Уберите это, – коротко распорядился он, Жюссак достал черный кожаный мешок и спрятал трупик. – Отдадите мэтру Шико.

В этот момент в дверь застучали.

– Это Рошфор, – раздался голос графа. Никогда еще я ему так не радовался. Когда приезжал Рошфор, он всегда умел развеселить всех, и особенно – Монсеньера. Ко мне граф относился снисходительно и все сыпал своими двусмысленными шуточками, на которые кардинал закатывал глаза, а я не понимал и половины. Возражать ему даже мысленно было пустым делом – граф повидал такие огонь, воду и медные трубы, что любого бы отбрил – что языком, что шпагой, что кулаком. Как мотылька прихлопнуть – растер бы между пальцами и полюбовался перламутровой пылью.

Так что его присутствие вселяло надежду – в конце концов, самого страшного не случилось.

Жюссак тяжелыми шагами пересек комнату и открыл дверь.

Рошфор поцеловал кардинальский перстень и вытянулся за правым плечом Монсеньера.

Тут в дверь затарабанили снова.

– Ну что там еще? – недовольно протянул Монсеньер.

– Срочная депеша! – произнес высокий женский голос и раздался звон шпор. Миледи…

Если Рошфор все шутил, то Миледи предпочитала действовать: в момент первой встречи я был изумлен ее взглядом – там словно плескался жидкий огонь, ни на секунду не прекращая пляски, отбрасывая тени на подвижное злое лицо. Стоял тогда ни жив ни мертв, пока она не пошла в атаку своим лихим декольте. Меня словно окутал запах лилий, я потерял голову и мог только отступать в угол – откуда меня спас Рошфор – испуганного, вспотевшего и со стояком, который я заметил только после его очередной шуточки.

– Миледи, этот эндимион не из вашей мифологии, – промурлыкал граф, открывая мне путь к бегству.

Словом, все в сборе.

Жюссак опять закрыл дверь на ключ.

– Прошу всех к столу, – произнес кардинал, и Жюссак выдвинул поближе к окну тяжелый дубовый стол.

Я остался торчать посреди комнаты.

Кардинал кратко изложил суть событий, Жюссак продемонстрировал мешок и баночку. Миледи потемнела лицом, Рошфор был невозмутим, Жюссак мрачен.

Кардинал держался отстраненно, и это было не наигранное безразличие, а истинная готовность разума разрешить предложенную судьбой задачу.

– Когда ваше высокопреосвященство обнаружили отсутствие помады на привычном месте? – спросил Рошфор.

– Примерно за две четверти часа до полудня.

– А когда в последний раз вы видели ее до этого?

– Вчера вечером, в карете.

– А когда обнаружили яд?

– Сегодня в шесть пополудни.

– Вы ушли и оставили Люсьена одного, кто-нибудь входил или выходил за это время?

– Нет, – высказался Жюссак. – Я сам стоял на посту у двери покоев монсеньера со вчерашнего вечера до сегодняшнего.

– То есть кто-то похищает помаду, чтобы отравить ее. Если бы этот обалдуй не подал вам дорожную мантию, которую должен был подать только в день отъезда, то есть завтра… То вы бы не обнаружили отсутствие помады, монсеньер, – после слов графа все взоры устремились на меня.

– Я бы воспользовался ею в дороге, – подтвердил кардинал.

– Покинув Шатонёф…

– Ну хорошо, а откуда она взялась через шесть часов, если ее не было на полу? – спросила миледи. – Если никто не выходил и не входил.

– Может, кто-то залез в окно?

– В эти бойницы не пролезет и ребенок старше пяти лет. Причем ему пришлось бы одолеть три этажа отвесной стены.

– Может, привязали к стреле и выстрелили? – предположил Жюссак.

– А где тогда стрела?

– Может, с крыши кого спустили на веревке?

– На крыше мои люди, – отрезал начальник охраны. И башня на отшибе, с соседней крыши не допрыгнуть.

– Итак, мы не знаем, как можно было подбросить яд в запертую охраняемую комнату. И почему его подбросили на пол, а не вернули в карман? А, ну потому что на полу еще можно списать на случайность, что не заметили, но не в кармане. Хотя и это очень странное допущение. Как будто злоумышленник не знал, с кем имеет дело, – в этом Ришелье был прав, рассчитывать, что он что-то не проверит, было непростительной наивностью.

– Хорошо, зайдем с другого конца – у кого еще есть доступ к помаде?

– У мэтра Шико.

– Почему помаду не пытались похитить у него? Почему? Люсьен, когда ты видел мэтра Шико?

– Вчера вечером он приходил и просил одолжить ему жаровню, потому что холодно, а камина у него в комнате нет.

– Кстати, а почему у вас такие сквозняки? Щели в окнах? – поинтересовалась миледи. – Ну невозможно же! Почему бы не затопить?

Я и сам не знал, откуда сквозняки, так как на окна сразу после приезда положил набитые песком старые чулки – чтобы не дуло. Это средство у меня всегда было под рукой, ведь мсье Арман слабогрудый, а ничто так не способствует сквознякам, как рассохшиеся рамы.

Так что я направился к камину, ворча под нос:

– Да чем я его растоплю, тут дров нужен целый мюид, в камине в этом роту гвардейцев можно спрятать … – потому что камин был и впрямь с карету величиной, а дров валялось – три полешка, покрытые пылью тамплиеровских времен.

На мгновение повисла тишина.

– Роту гвардейцев? – услышал я тихий возглас Монсеньера, а потом произошло целых три события.

В камине раздался грохот, и на меня выскочил сам дьявол – черный, злобный и орущий. Растерявшись, я двинул ему в лоб поленом. Он рухнул, выронив шпагу, но из камина прыгали еще и еще.

Жюссак отшвырнул меня с дороги, рявкнув «Прячься!» и выхватывая шпагу.

Я отлетел к стене.

Наверное, что-то повредилось в моей голове, но я не мог закрыть глаза и не видеть всего того ужаса, что творился в зале. Я не хотел на это смотреть, но какая-то неведомая сила словно вырубила топором в моей памяти все события того вечера, и зрелище бойни осталось со мной навсегда.

Между тем Монсеньер, два его верных защитника и защитница действовали слаженно, не потеряв ни мгновения – еще одно доказательство, насколько Ришелье привык висеть на волоске – превратности судьбы подстерегали его столь часто, что даже покушение не могло поколебать его дух.

Рошфор закрыл собой Монсеньера и перевернул стол, на который вскочила миледи с пистолетом наизготовку.

Жюссак прорубался к входной двери, за которой тоже был шум и выстрелы.

Граф сдерживал натиск убийц между камином и столом, но их было слишком много. Миледи выпалила из пистолета, затем, почти тут же – из второго, двое упали, но из камина выскочили еще.

Рошфор отбивался от троих, но двое прорвались на середину зала и атаковали Монсеньера.

Под плащом у Ришелье была шпага, и он обнажил ее стремительным, как удар красной молнии, движением, сбросив плащ с одного плеча, обвил им левую руку, тем самым возмещая отсутствие кинжала.