Tasha 911 - Дверь скрипит, если…

— А у этой девушки неплохой вкус, если ей так понравились именно мои картины, — усмехнулась твоя новая знакомая. — Она, скорее всего, — лесбиянка. А он… Учитывая, что женская красота его совершенно не трогает, немного смахивает на гея.

Ты по-дурацки улыбнулся.

— Нет. Просто он — это он. Прошу меня простить, все как-то глупо вышло.

Женщина протянула тебе визитку.

— Возьми. Я все еще хочу тебя нарисовать.

— Простите, но меня действительно это совсем не интересует.

Мег не очень-то расстроилась.

— Тогда отдай это той девочке. Мне любопытно узнать, чем ей так приглянулись мои работы. Пусть позвонит, я приглашу ее на следующую выставку.

Ты кивнул, вышел на улицу, снял кепку и вздохнул. Не с облегчением… Тебе было грустно. Когда позади тебя скрипнула дверь, ты обернулся и тут же снова перевел взгляд на проезжающие машины, будто кого-то ждал.

— Спасибо, что пошли со мной. Знаю, глупо было просить вас снова это сделать, но я понятия не имею, как себя вести. Наверное, если бы кто-то из этих женщин заговорил со мной или спросил мое мнение, я была бы в панике. Но картины очень красивые, и в прошлый раз мы только на две экспозиции посмотрели, а они уже закрываются и …

— Бриджит, идите, а то опоздаете на поезд.

Голос Снейпа отчего-то заставил тебя вздрогнуть.

— А вы разве не едете?

— Нет, мне еще нужно кое-куда зайти.

— Так неловко, что вы пришли только из-за меня…

— Не из-за вас. Я просто потратил время в ожидании своей встречи. Идите. Вам действительно пора.

— Еще раз спасибо! — звонко сказала Бриджит.

Ты услышал звук ее удаляющихся шагов. А потом случилось то, что должно было случиться. Он подошел и небрежно коснулся твоего плеча.

— Где вы оставили машину? Рядом с моей работой? — Ты кивнул. Снейп взял тебя за локоть. — Идем.

Вы прошли полквартала… Вернее, он шел, а ты плелся, как собачка на поводке, и вскоре заскулил.

— Что, даже не спросите, «почему»?

Снейп остановился.

— Зачем? Это я и так знаю. Видел вас в окне вчера ночью. Вы ничего не поняли, но разозлились. Утром я зашел, думая, что вы хотите спросить меня об услышанном разговоре. В конце концов, мы мало знаем друг о друге. Сомневаться — это нормально. Вы предпочли обычной беседе весь этот цирк. Я сейчас в бешенстве. Не хотите узнать о себе много нового — идите молча.

— Простите. — Ты был искренним. — Мне было сложно задавать вам вопросы. Что значит наш договор? Насколько вы будете честны со мной, если однажды захотите его расторгнуть? Я узнаю, что вам кто-то нравится, или буду вынуждена чувствовать себя идиоткой? Легко спросить о таком?

— Нет, — признал Снейп.

Ты продолжал кипеть.

— Вы же тоже не все можете высказать. — Ты смотрел на его напрягшуюся спину. — Вам не нравится возвращаться домой. Вы настолько не привыкли быть с кем-то, что от меня вас просто трясет. Но вы слишком хорошо воспитаны, чтобы орать на беременную от вас женщину, поэтому просто стараетесь ее не видеть. Мы можем что-то с этим сделать? Мир изменится, если я не буду отгрызать углы у пакетов с молоком, а вы — делать вид, что едите ужин? Только нужно ли все это, если мы оба думаем о том, как бы расстаться так, чтобы не чувствовать себя полными ублюдками? Может, лучше сразу? Без этих замысловатых издевательств над собой? Наш ребенок не станет счастливее от того, что его родители — совершенно чужие люди, которые непрестанно себя мучают, прикрываясь заботой о нем…

Снейп резко развернулся. Рывком притянув тебя к себе за руку, он заткнул твой рот поцелуем. Наверное, впервые, если не считать времен твоей амнезии, это было прикосновение мужчины к женщине. Не контакт двух актеров на одной сцене, не выражение признательности… Хотелось его оттолкнуть, а руки не гнулись в локтях. Ты приоткрыл рот, чтобы вздохнуть, а в нем оказался чужой язык. Это было не так, как с Джинни. Она никогда не смешивала ласку с гневом. Как это вообще можно было совмещать? Снейпу удавалось. Вы оба дрожали от взаимной обиды, презрения к себе и тому, кто довел каждого из вас до такого состояния. Когда он оттолкнул тебя, ты вместо того, чтобы выругаться, хмыкнул:

— Да, это худшая часть.

Он кивнул.

— Вы мне даже не нравитесь. Я не понимаю, что творится в вашей больной голове. Дело не в молоке. Я всегда могу купить отдельные пакеты. Вы неплохо готовите, хотя делаете это небрежно, и вылавливать из соуса ваши волосы — мерзко. Только какого черта вы меня ревнуете, а я сознательно провоцирую вас на это, но впадаю в бешенство при одной мысли, что мне придется остаться с вами наедине? Есть предположения?

«Вешайся, Гарри Поттер. Просто бросься под машину, только заткнись. Это невозможно! Нельзя такое спрашивать. О таком не нужно даже думать», — твердил ты себе.

— Хотите узнать меня лучше? Ну, хотя бы научиться понимать друг друга? Возможно, мы станем….

Ты не знал, что добавить. Друзьями? Бред. Он не мог дружить с твоей грудью. С той, что у Бриджит, — пожалуйста, но отчего-то не с твоей. Да и ты не хотел, чтобы он ее игнорировал. Какое безумие… Лучше и впрямь под машину. И не думать. Никогда и ни о чем.

— Кем?

— Ну…

— Нет, — категорично сказал Снейп. — Это ничего не изменит. Я просто не могу, черт возьми! У меня не получится притворяться, что мне интересно не то, что происходит со мной, а каким образом это касается вас.

Вот черт.

— Не вы один эгоист. Я не желаю, чтобы вы встречались с другими людьми, и совершенно не хочу остаться без поддержки. — Ну что ты несешь? — Простите, я не помню, как все это вышло, но мне жаль, что мы оба оказались в это втянуты.

Снейп признал:

— Мне тоже.

Ты кивнул.

— Аборта не будет. А вы не переедете!

— Нет? — нахмурился Снейп

Ты покачал головой и случайно взглянул на магазин через улицу. На часах над вывеской была половина одиннадцатого. Через полтора часа Гарри Поттеру исполнится двадцать один год. У него два варианта: остаться одному или солгать себе и окружающим. Пойти на риск, само значение которого он не понимает.

— Хотите торт?

— Что?

— Я умру, если у меня сегодня не будет сладкого.

— Я никогда не ем торты, — кисло сообщил Снейп.

— Сегодня будете.

— Зачем мне это?

Ты решился.

— Потому что в благодарность я буду завязывать волосы резинкой, прежде чем готовить. И стану рассказывать о том, что меня волнует. И даже спать с вами, если это нужно для того, чтобы наши отношения стали похожими на нормальные человеческие. Не любить. Возможно, ревновать иногда, если почувствую себя преданной. Давайте все упростим, потому что мне страшно до ужаса и я нуждаюсь в вас и вашей поддержке. Так странно вышло, что именно в вашей… — Ты нахмурился. — Нет, ну твою же мать!

Вот и все. Ты сказал даже слишком много. Апокалипсис не наступил. Только Снейп выругался и ответил, что знает, где в двух кварталах отсюда есть кондитерская «Жираф», которая работает в это время.