Кресли Коул - Профессионал

— Не самая неприятная проблема, а? Не переживай, с Ковалёвым вы всё уладите. Он разумный человек с мягким сердцем. Он пойдёт на всё, лишь бы тебе было здесь комфортно.

— Не сомневаюсь, что ты прав. — Желая сменить тему, я сказала, — вы с Севастьяном не слишком-то ладите.

Выражение лица Филиппа говорило "ты даже не подозреваешь, на сколько”.

— Он как злобная сторожевая собака рядом с дядей Ковом, что неудивительно, раз старик подобрал Севастьяна на улице.

Так вот где его нашёл Ковалёв? Мысль о том, что мальчишкой Севастьян жил на улице, растревожило мое сердце. Неудивительно, что я не могла его разгадать. Его характер наполовину сформировали улицы, а вторую половину — нынешние привилегии.

— Он не любит, когда рядом с Ковалёвым есть кто-то, кроме него. — Филипп очаровательно задрал бровь, — я бы приветствовал такую привычку, если б она и меня не касалась. — Когда мы спустились на первый этаж, Филипп повёл меня по просторному фойе.

— И почему Севастьян тебя не любит?

— Его бесит моё образование. Он никогда не ходил в школу, знаешь ли. И ненавидит, когда ему об этом напоминают. Это повод для обиды размером с Сибирь.

Что же Севастьян подумал про моё высшее образование? Испытывал ли он хоть мельчайшие сомнения, когда исключал меня?

— Просто будь с ним осторожна, кузина.

Тот же совет Севастьян дал мне в отношении Филиппа.

— Почему?

Он отвёл взгляд.

— У мужика некоторые… серьёзные проблемы.

— Рассказывай.

Филипп понизил голос:

— Он сидел в тюрьме и, кажется, гордится этим. На руке у него два купола, что в бандитской среде означает две ходки. Один срок у него был в кровавом сибирском лагере. Такие места меняют людей.

У меня дар речи пропал. Я видела на нём эти рисунки, но и понятия не имела, что они значат.

И хотя теперь я узнала больше о пёстром прошлом Севастьяна, моей тяги к нему это не уменьшило. По правде говоря, слова Филиппа только добавили Севастьяну загадочности, заставив меня желать счистить один ее слой за другим. Как только вернусь в свою комнату — включу Мак и разузнаю всё о татуировках. Чёрт, да обо всём этом новом мире.

— И даже не заставляй меня рассказывать о его странных взаимоотношениях с алкоголем.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, хотя понимала, о чём он говорит. Прошлой ночью Севастьян выпил, но только после того, как сначала несколько раз отказался пить.

— Просто понаблюдай за ним сегодня. Увидишь. Ну, хватит о нём. Слушай, если тебе хоть что-нибудь понадобится, обращайся. — Филипп похлопал меня по руке, лежащей на сгибе его локтя. — Ты дочь Ковалёва, а этому человеку я обязан жизнью.

— Правда?

Он кивнул.

— Полгода назад я был в очень неприятном месте, когда внезапно умер мой отец. Дядя Ков меня оттуда вызволил.

— Соболезную твоей потере и действительно ценю твоё предложение.

Из-за дальней двери в конце коридора доносились голоса и смех. Мне не терпелось к ним присоединиться, но перед самой дверью Филипп меня остановил.

— Я так рад, что ты приехала, Натали. Приятно, что рядом есть ещё кто-то "западный". И кто не станет мне пенять за то, что я не сидел в тюрьме! — Он положил ладони на мои плечи и улыбнулся, большинству женщин этого было бы достаточно для того, чтобы скинуть трусики. — Завтра вечером Ковалёву нужно в город. Я покажу тебе окрестности…

Прежде чем я смогла отступить, дверь отворилась, и на пороге возник Севастьян. Моё сердце подпрыгнуло — он что, шёл за мной?

Он остановился со смертельным выражением лица. Что я опять натворила? А потом поняла, что всё выглядело так, будто мы с Филиппом собирались… поцеловаться. Я повернула голову и увидела огромную столовую, полную гостей. Около тридцати бригадиров.

Они все смотрели на нас с Филиппом, все разговоры смолкли.

Наверное, плохо, если русские бандиты шокированы чьим-нибудь поведением. Но я ничего не сделала.

По крайней мере, с Филиппом.

Когда Севастьян сжал кулаки, я быстро отошла от обоих мужчин. Расправив плечи и вздёрнув подбородок, я направилась к Ковалёву, в наступившей тишине мои каблуки стучали неестественно громко.

Ковалёв стоял во главе длинного стола, уставленного свечами, фарфором и приборами. Он неуверенно переводил взгляд с меня на Филиппа и обратно, и я улыбнулась ему заготовленной улыбкой. — Это невероятно, Пахан. Спасибо. — Моё уверенное поведение, казалось, разрядило обстановку, и разговоры возобновились.

Когда Ковалёв отодвигал для меня стул справа от себя, то тихо спросил:

— Что-то случилось?

— Вовсе нет, — пробормотала я в ответ.

Подошёл Филипп и занял место рядом со мной. Усмехнувшись, он заметил:

— Это было неловко, да?

Когда Севастьян вернулся за стол и уселся напротив, его лицо снова превратилось в обычную непроницаемую маску, лишь желваки ходили туда-сюда.

Ковалёв представил меня остальным гостям, мужчинам, которых было более десятка в возрасте от двадцати до сорока лет — Юрию, Борису, Кириллу, Глебу — потом я начала путаться. Большинство из них обладали суровой внешностью, но все они, казалось, преклонялись перед Ковалёвым. За столом находились также всего две женщины — Ольга и Иня [2] Inya , которые находились в длительных отношениях с двумя бригадирами.

После церемонии представления армия слуг принялась подавать блюда, тогда как другие разливали по хрустальным рюмкам водку. Я не привыкла к такому обслуживанию, но заставила себя расслабиться.

— Тост, — объявил Ковалёв, поднимая рюмку. — За мою прекрасную дочь, которая нашла меня вопреки преградам, трудилась и боролась, чтобы дойти до цели.

— Яблоко от яблони недалеко падает, — добавил Филипп.

Когда гости подняли свои стопки, я тоже ее подняла, затем поднесла к губам, чтобы сделать глоток…

Все выпили до дна и повернулись в мою сторону. Я вспомнила, что невежливо ставить недопитую рюмку на стол. Пожав плечами, я смело осушила свою, в ответ раздались аплодисменты. Я не смогла сдержать смешок, глядя на Севастьяна, который резко уставился на меня.

Могу поклясться, он приревновал меня к Филиппу, но если ему было не всё равно, так чего же он сам не пришёл за мной?

Как бы то ни было, испортить этот вечер я ему не позволю. Я уже тут, на традиционном русском застолье, пью водку с обширным отцовским… кланом. Я нахожусь на родине, в бывшей царской резиденции.

Я посмотрела наверх, любуясь фресками на потолке. Комната совершенно соответствовала представлению о царской столовой. Я поняла, что никогда раньше настолько не ощущала дух истории. И это немного умерило моё раздражение после исключения из универа.

Сегодня моё хорошее настроение было непробиваемым.

Последовал новый тост: