Мартина Фоккенс - Дамы Амстердама. Жизнь в витрине. Откровенные истории квартала «красных фонарей»

Стоял солнечный полдень. Мы с сестрой проходим мимо этой дамы. Она стоит около изгороди в саду. В этот раз мы с ней даже поболтали немного, она не осмелилась открыто нас игнорировать. Мы говорили о детях, и обстановка немного разрядилась. Она сказала, что собирается готовить соус к спагетти. Вдруг она подскочила. В сад вышел ее муж. Он поздоровался с нами – довольно сухо.

– Добрый день, – ответили мы. – Как дела? Вас что-то давно не видно, наверное, много работы?

Но он, не обратив на эти слова никакого внимания, вошел в дом. И позвал жену, чтобы занялась стряпней.

– Скажи-ка, она что, сама не решит?

Соседка явно чувствовала себя не в своей тарелке. Мы сказали ей:

– Идите лучше готовить, а то муж вам ноги переломает. Поболтаем в другой раз. Хорошего вечера вам обоим!

Луиза, 1985

В субботу вечером Пина, моя хорошая подруга, попросила меня приехать поработать в витрине ее борделя. Пина – настоящая госпожа, искусница садо-мазо, очень суровая. Ее бордель находился на Аудезейтс Ахтербургвал, на углу с Коестраат. Она всегда одета в черную кожу с ног до головы. Белое как мел лицо и длинные волосы цвета воронова крыла. Я ради такого дела вырядилась в черное блестящее облегающее платье, туфли на высоченных шпильках и нанесла на лицо тонну косметики. В таком виде я уселась в витрине, выходящей на канал. Успех я имела значительный.

В какой-то момент Пит-шутник взлетел по каменной лестнице с криком:

– Эй, Лу, что с тобой такое?! Вроде еще не время для карнавала.

– А у меня каждый день – карнавал. Я думала, ты уже запомнил.

– Что ты делаешь здесь? Ты больше не работаешь на Коестраат?

– Работаю, конечно, но сегодня я – раба Пины. Помогаю ей срубить бабла. А пока я жду. Есть особый клиент, который хочет еще одну рабыню.

– Вот как. Что ж, тогда до скорого, Лу. Пойду гляну, вдруг твоя сестренка свободна. Повеселимся с ней тогда.

– Хорошо, Пит. Я, может, загляну, но это будет поздно.

– Не страшно. Все равно мне после работы отвозить дочек в бассейн.

Тут в задней комнате раздался голос моей суровой госпожи.

– Здравствуй, раба.

– Что такое, госпожа?

– Только что звонил Янни. Он появится через десять минут. Ты должна будешь проводить его ко мне. Постучи сперва, чтобы узнать, можно ли войти. Все понятно?

– Да, госпожа.

Я поглядывала в окно, высматривая Янни. Мне нужно было незаметно провести его к Пине. А вот и он, поднимается по лестнице.

– Здравствуй, Мария.

– Заходи, Янни. Я отведу тебя к госпоже.

– Спасибо.

Постучав в дверь, я спросила, можно ли войти.

– Заходите сейчас же. Пошевеливайтесь! Сюда, рабы. На колени.

Мы с Янни повиновались.

– Проси прощения.

– Но я не сделал ничего дурного, госпожа!

– Раб, ты опоздал на десять минут. Ты будешь наказан. Тебе ясно?

– Да, госпожа.

Янни лег на кровать. Да, Пине лучше не перечить.

– Раба, принеси коробку, которая стоит у зеркала.

Я выполнила ее приказ:

– Вот, госпожа.

Она открыла коробку и вытащила из нее иглы. Ого! Что же сейчас будет? Пина наклонилась над рабом и вонзила иголку в его сосок. Янни завизжал, как поросенок. Проделав то же самое со вторым соском, госпожа взялась за кнут.

– Ты можешь идти, раба. Ты хорошо поработала. А этот раб останется тут на всю ночь, прикованный наручниками. Нужно его как следует наказать.

– Как скажете, госпожа Пина.

Я попрощалась с ней, вышла из борделя и растворилась в толпе квартала «красных фонарей».

Луиза, 1985

В субботу чуть после полудня квартал Ньивмаркт был полон народу. Я никак не могла отыскать место для парковки, но тут, на мое счастье, одно освободилось. Ну что ж, у меня есть время на то, чтобы почистить перышки и потом уже выходить на охоту. В тот день на мне был очень красивый кожаный костюм, куртка и брюки цвета охры. Он дивно мне шел, в нем я не оставляла равнодушным ни одного мужчину. Я сказала себе: «Сегодня суббота. Есть шансы на садо-мазо в коже. Было бы отлично, можно сразу сорвать большой куш».

Я зашла в булочную, купила шу с кремом – надо же себя побаловать. И вот на углу Коестраат я нос к носу столкнулась с ним. Он с ног до головы был одет в коричневую кожу и нес большую сумку.

– Добрый день, госпожа. Как вы красивы.

– Здравствуй, раб. Как ты?

– Хорошо, госпожа.

– Что ты делаешь здесь?

– Ищу вас, госпожа.

– Очень хорошо, теперь иди за мной. Ясно?

– Да, госпожа.

Я убрала пирожные в холодильник и вывалила остальные покупки на кухонный стол. Потом тихо постучалась в комнату сестры:

– Тина, Тина, слушай, у меня тут нарисовался мазохист, мне нужно будет погонять его по коридору.

– О’кей, Лу, не волнуйся. Девочки придут на работу только после полудня.

– Ладушки. Тогда до встречи.

Я вернулась к рабу. Когда я вошла в комнату, он по-прежнему стоял, держась очень прямо. Даже шляпы не снял, до того ему было не по себе. Просто памятник. Я вытащила кое-какие из своих штучек. Взяла широкий ошейник с тяжелой цепью и приказала:

– Подойди сюда, раб.

Застегнула ошейник на его шее.

– Теперь ты будешь слушаться свою госпожу.

– Да, госпожа.

– Что ты сказал, раб?

– Я не расслышал, госпожа.

– Сейчас поймешь.

И я защелкнула наручники на его запястьях, прямо перед «фаберже».

– На колени.

– Не могу, госпожа. У вашего раба болят колени.

– Мне плевать. Делай что сказала.

Он опустился на колени, я туго натянула цепь. Села на кровать и поставила ноги на его скованные руки. Уф, можно немножко передохнуть, используя раба. В конце концов, они ведь для этого и созданы.

Минут через десять, отдохнув, я встала и, потянув за цепь, заставила подняться и раба. Я взяла еще одну цепь, толще первой, и, сковав его щиколотки, заставила просеменить в коридор. Цепи гремели по плитке так, что слышно было в другом квартале. Мы раз десять прошли так туда и обратно. Он полностью вжился в роль и украдкой поглядывал на меня из-под шляпы. Умора. Серьезен, как папа римский. Я чуть не описалась, сдерживая смех.

– Подойди ближе, раб.

Я ухватила его за воротник кожаной куртки и рванула вверх. Шляпа съехала набок. Клоун, да и только! Взяв себя в руки, я напустила на себя свирепый вид и потащила его к чулану.

– Подумай о своих провинностях. Я запру тебя здесь, будешь сидеть на хлебе и воде.

Я закрепила свободный конец цепи на руле велосипеда, стоявшего в чулане, и бросила:

– Раб, госпожа вернется за тобой через неделю!