Борис Шурделин - Наша с тобой «Звезда»

Но сейчас ему слишком часто казалось, что это футбол, дав ему, Святу, все, отнял у него брата - ведь он из-за футбола находился в тот день в другом городе и не был рядом с Сергеем, а если был бы рядом тогда… тогда все… быть может… нет, наверняка… наверняка все обошлось бы иначе… он, Свят, не позволил бы увести доронинских близнецов… И Сергей был бы жив… Доронинских? Нет. Уже не доронинских. Они уже тогда не были доронинскими. Они уже тогда были сыновьями Андрея Сосноры. Пусть не по метрикам, зато по сути. По человеческой сути…

Песок обжигал ступни, натруженные футболом. Но и вода лишь чуть-чуть охладила ноги.

Свят шел по отмели медленно, раскинув руки, подняв лицо к солнцу и закрыв глаза.

Потом он на секунду замер, вытянулся струной и бросился в воду.

Вынырнул далеко, набрал в легкие побольше воздуху и вновь нырнул, а затем еще долго плыл кролем, забирая воздух не на каждом движении правой руки, а через одно ее движение.

Какой маленькой отсюда выглядела машина!

Он поймал себя на том, что ни о чем постороннем уже не думает: лишь о правильной технике кроля - работе рук и ног, дыхании.

Он наслаждался одиночеством. Ничей голос не смог бы достать его здесь. Ничья рука не остановила бы. Ничьи желания не могли здесь повлиять, подавить его собственные.

Теперь он чувствовал себя прекрасно, словно сбросил в воду груз всех матчей первого круга. Теперь он готов был продолжать свой путь. И наверное, смог бы даже продолжать разговор со Смолеевым.

Запустив мотор, он вспомнил, на чем они прервали беседу.

- О тебе так хорошо пишут и говорят,- сказал Смолеев.Тебя все любят, Свят.

- Любят? - удивился он.- Многие должны ненавидеть.

И еще как!

- Ну что ты, Свят? Не говори глупости.

Глупости? А разве не должен ненавидеть его Минин, играющий теперь во Лбове у Савельева? И разве не должен ненавидеть Савельев? Ведь это он, Свят, по существу, отнял у них «Звезду». Именно он, а не Сергей, как считают многие.

И разве не должен его ненавидеть Доронин? За ту поддержку и помощь, какую Свят оказал Ларисе, вместе с детьми ушедшей от Доронина к Андрею, и продолжает оказывать и будет так поступать всю жизнь.

Смолеев просил его рассказать о том, как он живет. Но что он мог рассказать о своей жизни?

Рассказывать о том, что вся его жизнь заполнена лишь футболом?

О том, что футбол отнимает часы, которые он хотел бы тратить на другое? Порой институтские учебники удается раскрывать, лишь погрузившись в кресло самолета. Хорошо, если кто-нибудь из сокурсников даст толковый конспект, но чаще всего и в толковом конспекте над почерком бьешься так, что забываешь о содержании.

О том, что на каждом шагу он чувствует себя двойником старшего брата? Двойником ли? Может быть, это и не совсем так. Но то, что о каждом своем поступке он мысленно докладывает брату, как бы отчитывается перед ним,- это точно. Он же знает, что его слава никогда не была бы такой яркой, если бы не попал он в свет лучей славы Сергея, и, значит, он в вечном долгу перед братом, в таком долгу, в каком обычно бывают сыновья перед знаменитыми отцами, лучами своей славы освещающими - и облегчающими - путь сыновьям.

О том, что без Андрея он не может прожить и дня? Даже новую квартиру - не мог же он оставаться в той, где жил вместе с Сергеем, не вынес бы этой разлуки - получил на одной площадке с Андреем.

Да и малыши - все еще доронинские, но лишь по фамилии - так вошли в его жизнь, что без них пустота в душе. Сергей погиб из-за них, но спасая их. Значит, и он, Свят, должен бороться за них так же, как боролся бы Сергей. Значит, и он, Свят, должен освещать им путь.

Как отцы сыновьям…

Вычитал он недавно в какой-то книжке по индийской философии (наверняка Веретеев нарочно подсунул ее): богатства подающего не уменьшаются; тому, кто, имея пищу, пожалеет ее для слабого, просящего подаяние, кто не внемлет страждущему, пришедшему к нему,- тому человеку не будет утешения.

Он помнил и то, чему учил его брат. Жизнь - это обязанности и ответственность. Нравственный закон - не случайное изобретение исключительного ума, не догма. Это - необходимое выражение истины. А единственная вещь в мире, обладающая абсолютной ценностью,- это добрая воля, свободно определяемая нравственным законом. Да, конечно же, сострадание к горестям других - побудительная причина альтруизма. Сейчас, когда он уже дважды на «пятерки» сдавал в институте философию, ему стало понятней все то, что пытался внушить ему брат.

Обратная дорога всегда скорая.

Буерачная степь с разветвленной паутиной электропередач не отвлекала его. Лишь однажды, не сбавляя скорости, Свят подумал, что где-то рядом, за сухой, но еще цветущей степью затихает после дневной смены шахтерский поселок, откуда пришли в «Звезду» Алеша Брайко и Вася Поспеев.

Машина легко неслась сквозь сумерки по пустынной дороге, оставляя позади готовые к уборке хлебные поля и почерневшие в заходящем солнце лесные полосы…

Ставя машину в гараж, Свят поймал себя на мысли о том, что у Сергея собственного гаража никогда не было, а он, Свят, так и не знает, на какой свалке нашла себе пристанище разбитая «Волга»

Сергея, на которую у младшего брата не хватило тогда - год, девять месяцев и тринадцать дней назад - мужества даже взглянуть.

У московской команды, сохранившей до сего дня лишь свое славное имя, но уже второй сезон ведущей изнурительную борьбу за право остаться в высшей лиге, «Звезда» - лидер первенства - неожиданно выиграть не смогла, мало того, лишь на последних минутах ушла от поражения.

Святослав присел на краешек кресла, поджал ноги и, потирая ушибленное колено, ждал, какие слова найдет Веретеев: захочет ли снять напряжение, вселить надежду или, наоборот, заставит каждого до следующего матча жить с сознанием собственной вины?

Ну что же, все - по закону,- сказал Веретеев.- Не выиграли тогда, когда должны были, значит, придется выигрывать у более сильных, у тех, с кем вы не против были бы сыграть вничью. Вот вам и вся арифметика. Арифметика вашей самоуверенности.

Поначалу Святу показалось, что Веретеев просто не сумел найти необходимых слов. Но уже под душем, на удивление быстро расслабившим затекшие мышцы, он понял, как верно оценил старший тренер общее настроение. Пожалуй, этих его нескольких слов хватило для того, чтобы у ребят и уверенность сохранить, и заставить их задуматься о просчетах. Подставив лицо под струю воды, Свят улыбнулся, но так, чтобы его улыбки никто не заметил,- никогда, он был убежден в этом, не нашли бы таких слов и такого тона ни Доронин, ни Савельев.

Одевшись и аккуратно упаковав амуницию в новенькую адидасовскую сумку, Свят заметил, что Веретеев сидит за столом и возится с какими-то бумагами, подсунутыми администратором. Возле старика никого не было, и Свят решил: момент для разговора подходящий. Он, конечно, понимал, что Дед удивится: обращаться с подобными просьбами после неудачной игры не принято. Но откладывать этот разговор он не мог.