Билл Симмонс - Книга баскетбола

А Коуэнс тем и отличался от Расселла, что был гораздо проще. В нем не было никакой тайны или загадки. Рыжеволосый здоровяк нырял за каждым уходящим в аут мячом, несся во весь опор в быстрый прорыв и отчаянно рубился за каждый отскок на чужом щите – в общем, использовал все свои таланты и умения на полную катушку. Он орал на судей зычным голосом, который было слышно даже на самых верхних рядах в «Гардене». Каждый свой подбор он сопровождал громким рыком, да еще выбрасывал ноги в разные стороны. Все бы ничего, но то была Эпоха коротких шорт, так что все невольно переживали, что его яйца тоже выскочат из-под шорт как два покебола. Когда он готовился к спорному в центральном круге вместе с Каримом Абдул-Джаббаром, своим заклятым противником и лучшим игроком лиги на тот момент, то сам Коуэнс был похож на бойца полусреднего веса рядом с тяжеловесом. Это противостояние казалось совсем уж бесчестным – можно было подумать, что наш настоящий центровой испугался и прикинулся больным. Но потом начиналась игра и разница в габаритах сразу исчезала. Коуэнс выманивал Абдул-Джаббара из-под кольца, бросал средние и тем самым выключал из борьбы лучшего блокирующего и подбирающего «Милуоки». В защите Коуэнс нивелировал восьмидюймовую разницу в росте за счет упорства и заставлял Карима с трудом зарабатывать каждый бросок. Раз за разом они устраивали своеобразный танец на площадке – Карим пытается занять удобную для себя позицию в посте, а безумец Коуэнс с горящими глазами бьется грудью в спину Карима, не уступает ему ни дюйма и роет носом землю так, как будто он участвует в соревновании по перетягиванию каната в шоу Битва звезд телевидения.

В теории они не были подходящими соперниками, но на деле заставляли друг друга демонстрировать все, на что способны, как это делали Фрейзер и Али. Коуэнс получал удовольствие от схватки с доминирующим центровым и не позволял Кариму расслабиться ни на секунду. Финал 74-го года в итоге стал их «триллером в Маниле». «Селтикс» оказались сильнее в семи играх, а рыжий здоровяк набрал в решающем матче 28 очков и 14 подборов. Вот вам и мисматч [5] Оба игрока в шестом матче стали авторами шикарнейших моментов: Карим положил крюк в концовке второго овертайма и спас «Милуоки» от поражения в серии, а Коуэнс обокрал Оскара Робертсона и проскользил на пузе футов 20 в попытке завладеть мячом. Ни у одного другого игрока нет такого момента, который так же точно определял его сущность. Ну, если не брать в расчет те 340 раз (цифра продолжает расти), когда Винс Картер притворялся, что получил травму и падал на паркет как подкошенный. К слову, если думаете, что я буду много унижать Карима в этой книге, то советую вам дождаться очереди Винса. .

Самый запоминающийся момент имени Коуэнса произошел, когда Майк Ньюлин решил подставиться под Дэйва и излишне артистично попытался нарисовать тому фол в нападении. С Коуэнсом такие штуки не стоило даже пытаться провернуть. Никто так не ценил дух игры, как Дэйв [6] После окончания сезона-1976 Коуэнс взял «отпуск» и нашел себе работу на местном железнодорожном вокзале. Сидел в офисе, как полагается. Потом, как ни в чем не бывало, вернулся в команду после 32 игр «регулярки». Позднее, в ходе плей-офф 77 года выяснилось, что Коуэнс еще и подрабатывал ночью водителем такси в Бостоне. Вы, скорее всего, думаете, что это шутка. Не-а. Забавно было бы перенести карьеру Коуэнса в эру интернета – только представьте себе тему на форуме с названием «Дэйв Коуэнс вчера вечером подвез меня до дома на такси!» . Он сначала рявкнул что-то в адрес судьи, потом еще разок, после чего нашел глазами владеющего мячом Ньюлина, разогнался и, опустив плечо как футбольный сэйфти, впечатался в бедного Ньюлина с такой силой, что тот, бедняга, влетел прямо в судейский столик. Наблюдать эту сцену вживую (а я присутствовал при этом) – все равно что смотреть как в Памплоне разъяренный бык несется на ничего не подозревающего прохожего. И это еще не конец. Дальше – лучше. Пока Ньюлин расстелился по паркету, словно разбитая копилка, Коуэнс повернулся к судье и прокричал: «Вот это настоящий, бл***, фол!» Ну да, Коуэнс был белым, а Расселл – черным. Но Коуэнс стоил четырех долларов за игру, будь он хоть фиолетовым. То же касается и Хавличека. Именно благодаря им мой отец стал обладателем сезонного абонемента на матчи «Селтикс» и не жалел об этом.

Наш первый с отцом сезон в качестве членов «кельтской семьи» оказался первым чемпионским для команды после эпохи Расселла и стал началом многообещающей эпохи Симмонса. Однако мои воспоминания становятся отчетливыми лишь в следующем сезоне, когда мы с родителями переехали в Честнат-Хилл всего в пятнадцати минутах езды от «Гардена», и мой отец стал приводить меня на арену гораздо чаще. Люди, сидевшие в той же части трибун, знали меня как миниатюрную спортивную энциклопедию, лохматого ребенк: он любил кусать ногти, а его жизнь вращалась вокруг профессиональных спортивных команд Бостона.

Перед каждой игрой обслуживающий персонал арены позволял мне стоять на краю площадки прямо за одним из щитов, где я имел возможность гоняться за уходящими мячами и бросать их обратно моим кумирам. Я помню, как стоял там, у кромки паркета, грыз ногти и молился про себя, чтобы кто-нибудь из «кельтов» во время разминки промахнулся по кольцу, и мяч прискакал бы ко мне, дав мне возможность вернуть его одному из моих любимых игроков. Вы даже не представляете, как удивительно это было – находиться там. Это было подобно тому, как если бы родители сорок раз в год возили бы меня в Диснейленд, и мы катались на всех аттракционах без простаивания в очередях.

В конце концов, я набрался достаточно храбрости и стал прогуливаться прямо у скамейки [7] Да, были времена, когда маленький пацан мог перед матчем гулять по площадке, стоять рядом со скамейкой запасных команды-хозяев и болтать с тренерами и игроками. Эх. «Бостона», обмениваясь фразами со смеющимися тренерами команды Томми Хайнсоном и Джоном Киллилеа. Однажды перед матчем плей-офф с «Баффало» репортер из Herald American сфотографировал меня, стоящего рядом с травмированным Джоном Хавличеком (который скрючился на костылях и был одет в синий костюм), и опубликовал эту фотографию в спортивной секции газеты на следующий же день [8] Мой отец купил штук 30 газет и разве что не бил наших соседей по голове страницей с этой фотографией. .

Вы, наверняка, можете уже догадаться, что произошло со мной к тому моменту, когда мне исполнилось шесть – я считал себя полноправным членом «Бостон Селтикс». Это послужило причиной для моего расового кризиса в первом классе (который я подробно описываю в своей книге о «Ред Сокс»), когда я дал сам себе мусульманское имя «Джабал Абдул-Симмонс». Я хотел выступать за «кельтов», большинство игроков которых были темнокожими. Мой любимый спорт был спортом черных, мой любимый игрок (Чарли Скотт) был черным, мои любимые комики (Флип Уилсон, Джимми Уокер и Редд Фокс) были черными, и главные роли в большинстве моих любимых сериалов («Санфорд и сын», «Джефферсоны», «Добрые времена», «Отряд «Стиляги») исполняли черные актеры. Я даже уговорил маму в 1975-м году отвести меня в Роксбери в кино на первый и единственный фильм Кита Уилкса «Зерно, Эрл и я» [9] Уилкс играл парня по кличке «Зерно», звезду школьного баскетбола, которого по сюжету застреливает полицейский. После сцены убийства я орал и рыдал, а моя мама была даже рада этому, поскольку думала, что мы иначе не сможем уйти живыми из этого кинотеатра. Она утверждает, что люди были в ярости, что мы посмели туда прийти. Я был слишком мал, чтобы запомнить, что произошло. . Меня просто выводило из себя то, что я был белым. Поэтому я заставил учительницу в первом классе называть меня «Джабал», подписывал этим именем домашнюю работу и тесты и порой разукрашивал свою физиономию черными красками.