Билл Симмонс - Книга баскетбола

Летом 1973-го года, пока Америка наблюдала за ходом Уотергейтского скандала, а из Уилли Мэйса уже вовсю сыпался песок, мой отец разрывался между новым мотоциклом и сезонным абонементом на игры «Селтикс». Налоговый департамент только что вернул ему излишек выплаченного им подоходного налога в размере то ли 200 долларов (цифра, которую помнит мой отец), то ли 600 долларов (цифра, на которой настаивает моя мама). Их воспоминания сходятся лишь в одном: мама пригрозила бросить отца, если он потратит эти деньги на мотоцикл.

В то время мы снимали скромную квартирку в Марлборо, штат Массачусетс, всего в двадцати пяти минутах езды от Бостона, где отец заочно учился в саффолкской юридической школе, преподавал в колледже для девушек и работал барменом по ночам, дабы сводить концы с концами. И хотя та сумма, которую вернул нам налоговый департамент, могла бы помочь нам оплатить некоторые счета, отец в кои-то веки хотел приобрести что-то лично для себя. В конце концов, у него была трудная жизнь. Он всего лишь хотел купить мотоцикл.

Но, когда мама зарубила эту идею на корню, он узнал, что всего за четыре доллара за матч сможет приобрести сезонный абонемент на игры «Селтикс» на трибуну прямо за скамейкой, предназначенной для команды гостей. В наше время нельзя приобрести новый iPod или хотя бы четыре платных трансляции по «ящику» меньше чем за сто пятьдесят баксов, но в то время этих денег было достаточно, чтобы провести целый сезон в «Бостон Гардене» в пяти рядах позади скамейки гостей и воочию видеть, как на макушке Карима появляется залысина [1] Сразу предупреждаю, что эта шутка – одна из трех сотен, которыми будут направлены в адрес Карима в этой книге просто потому, что он был нытиком. .

Узнав о возможности приобрести сезонный абонемент, отец в тот же вечер сообщил об этом моей маме, и между ними состоялся примерно такой разговор:

Отец: Дорогая, у меня хорошие новости. Я купил сезонный абонемент на игры «Селтикс». Теперь я буду проводить тридцать пять ночей в году в «Гардене», и это не считая матчей плей-офф, так что тебе придется оставаться дома и приглядывать за Билли, потому что у нас нет денег на няню. Да, кстати, я потратил на эту покупку практически всю сумму, которую вернула нам налоговая, но я просто не мог устоять – мне кажется, «Кельты» могут выиграть титул в этом году !

Мама (после продолжительного молчания): Ты это серьезно ?

Отец: Ну… Я бы, наверное, мог брать Билли с собой на некоторые матчи. Он мог бы сидеть у меня на коленях. Что думаешь ?

Мама: Думаю, что мы поторопились с нашим браком .

Если мама действительно это сказала, то она не ошиблась – мои родители развелись спустя пять лет. Сейчас мне кажется, что покупка мотоцикла просто ускорила бы разрыв и я бы лишился детства, проведенного в «Гардене» [3] Мы будем называть «Бостон Гарден» просто «Гарденом», а «Мэдисон Сквер Гарден» назовем «МСГ». Почему? Потому что это моя книга. . Если бы мама позволила отцу купить тот мотоцикл, он мог стать следующим Гэри Бьюзи; мы с отцом не стали бы свидетелями пяти чемпионских сезонов «кельтов»; мне было бы плевать на баскетбол; а вам не пришлось бы упрекать себя за потраченные на эту книгу деньги. Жизнь – странная штука.

Мы стали частью «кельтской культуры» в подходящий для этого момент: «Селтикс» как раз завершили сезон, в котором одержали 68 побед в «регулярке» и довольно далеко забрались в плей-офф-1973. В итоге Джон Хавличек повредил плечо, выбираясь из-под заслона, и «Бостон» проиграл менее искушенной команде «Никс». Несмотря на упущенный шанс взять титул и на дико популярную команду «Брюинз», которые также проводили матчи в «Гардене», «Селтикс» стали местными любимчиками благодаря Хавличеку и новому MVP лиги Дэйву Коуэнсу, свирепому рыжему парню, чья игра находила такой отклик у фанатов, какого не было даже у Билла Расселла. После безуспешных попыток заполнить трибуны арены по ходу невероятной эпохи Расселла (одиннадцать чемпионских титулов за тринадцать лет с 1957-го по 1969-й), «кельты» вдруг стали популярны в городе, по-прежнему полном расистов.

Связана эта неожиданная популярность с тем, что двое лучших игроков «Бостона» были белыми? Или с растущим числом фанатов из поколения «бэби-бума», таких, как мой отец, которые в детстве наблюдали за командной и альтруистичной игрой «Селтикс» Ауэрбаха и «Никс» Хольцмана; за битвами между Чемберленом и Расселлом, которые сражались подобно динозаврам каждое божье воскресенье; за не прекращающейся победной поступью команды университета Калифорнии и волшебной игрой Маравича в составе команды университета штата Луизиана? Или это было связано с тем, что Коуэнс был более дружелюбен по отношению к болельщикам, чем загадочный Расселл?

Скорее всего, тут были важны все факторы [4] Пузырь расовой ненависти в Бостоне всплыл на поверхность год спустя, когда было принято решение о десегрегации государственных школ, которое подверглось жесточайшей критике. Хотя о глубоко посаженных семенах расизма можно было догадаться еще и потому, что Реджи Смит и Джим Райс оставались единственными темнокожими игроками «Ред Сокс» на протяжении сорока лет, и это никого особо не волновало. . Возможно, Бостон в 50-е и 60-е смог бы смириться с тем, что его главный спортивный герой – афроамериканец (а таких в дальнейшем будет множество), но не с тем, что этим героем являлся такой упрямый и сложный человек, как Билл Расселл. Он был мрачен и неразговорчив в присутствии журналистов, сохранял дистанцию и неприветливо вел себя с болельщиками, шокировал общественность стремлением к обсуждению проблем расизма и отказывался смириться с ситуацией, возникшей вокруг него по причине цвета его кожи. Расселл лишь хотел быть хорошим партнером по команде и гордиться своей расой, но никогда не считал себя послом игры или шоуменом. Ему просто не подходили эти роли – он хотел лишь играть в баскетбол, побеждать, чтобы его уважали как игрока и как человека, и чтобы его просто оставили в покое. Даже когда Ауэрбах сделал его первым темнокожим тренером в истории профессионального спорта в 1966-м, Расселла не волновала вся историческая значимость ситуации – для него имело значение лишь то, что он был самым подходящим кандидатом на эту должность.

Спустя годы болельщики поймут, скольким они обязаны Расселлу, который имел столько же значения для прав афроамериканцев, сколько и Мухаммед Али. Только спустя годы мы со смущением поймем всю абсурдность ситуации, в которой оказался Расселл: его боготворили как игрока и унижали как человека. Только спустя годы мы поймем, что значила та холодная, отстраненная манера поведения Расселла.