Федор Андержанов - Как снова стать молодой и красивой. Уникальная система омоложения для тех, кому ЗА

Между прочим, я обратила внимание, что привнесение в ежедневный рацион всевозможных пряностей сделало нашу пищу интереснее и привлекательнее (попробуйте добавить, скажем, куркуму в любой суп или запеченную цветную капусту, вам понравится. Хорош также молотый мускатный орех). Во-первых, пряности делают нашу жизнь разнообразнее, меняя вкус давно знакомых блюд. А во-вторых, так интересно «раскрашивать» обычные блюда: красный сладкий перец + зелень + морковь – цветовое разнообразие гарантировано! И никакого авитаминоза, естественно.

Одна из любимых книг моей мамы – небольшой сборник «гастрономически-культурологических» эссе «Русская кухня в изгнании», написанная в середине 80-х годов прошлого века известными писателями-эмигрантами П. Вайлем и А. Генисом. Я тоже люблю ее перечитывать – в частности, за эти слова:

«Искусство использования пряностей сродни живописи. <���…> Пряности способны самое скучное блюдо сделать нарядным и праздничным, как детский рисунок или картина Пиросмани».

И еще за эти:

«Конечно, мы едим, чтобы жить. Но если слегка исправить этот тусклый афоризм, можно сказать – чтобы хорошо жить, нужно хорошо есть.

Человек разумный не станет подчиняться общепринятым стандартам. Он не бросится за пошлым бутербродом в первую попавшуюся свободную минуту, просто потому, что минута оказалась свободной. Он не станет спросонья пихать в себя невнятные стружки под чуждым названием «сириалс» (хлопья) только из-за того, что так делают все».

Предлагаю всем отныне жить под лозунгом «Здоровое питание – основа воспитания» и прививать детям полезные пищевые привычки. И они, а затем и внуки нам спасибо скажут. Тем более что это не очень сложно. Каждый родитель способен выставить на обеденный стол вазу не с конфетами и печеньем, как принято (к сожалению) в большинстве семей, а с фруктами (свежими или сухофруктами) или той же морковью. Любой, даже не праздничный, обед запросто можно начать салатом из свежих овощей (они чрезвычайно полезны для формирующегося детского пищеварения, в особенности до еды и в особенности детям с пониженным аппетитом). Из самых обыкновенных ингредиентов: сырой белокочанной или краснокочанной капусты (можно сюда добавить яблоко, ложку лимонного сока и капельку растительного масла – пальчики оближешь!), свеклы, зеленых салатов, редьки, моркови, болгарского перца, тыквы, зеленого горошка (молодого, не консервированного), редиса, томатов и огурцов можно сотворить великое множество самых разнообразных салатов, холодных и горячих закусок. Хотите еще? Пожалуйста: спаржа, авокадо, щавель, шпинат, сельдерей. Фантазируйте, понравится всем!

Бывает, что дети, уже достаточно взрослые (вроде моих школьников), настолько усвоили наши прежние пищевые пристрастия (а мы ведь тоже их не с потолка брали, они переходят из поколения в поколение), что им трудно перейти на здоровый образ питания. Взрослым легче, у них (у нас) гораздо больше мотивационных факторов. А у детей? Разве что «не буду нравиться мальчикам (конкретному мальчику)» для девочек и «не смогу дать сдачи» для мальчиков. Но и эти сработают не всегда и не со всеми.

Лучший способ убедить детей состоит в трех последовательных шагах:

1) покажите пример. Ничто не докажет пользу правильного питания (как и физкультуры) лучше, чем ваш собственный образ жизни, который для них навсегда останется образцом. Ради этого стоит потрудиться! Англичане говорят: «Не воспитывайте детей, все равно они будут похожи на вас. Воспитывайте себя». И это лучший стимул;

2) сделайте полезную пищу красивой. Я не призываю вас ночами вырезать цветочки из моркови и крокодильчиков из огурцов (хотя на детский день рождения – почему нет? Отличная альтернатива пирожным с заварным кремом), но изобразить на тарелке овощной цветик-семицветик (тертые свекла, морковь, мелко нашинкованные капуста, щавель, редька, шпинат и желтый болгарский перец) под силу каждому, не правда ли? Кстати, папы тоже отлично справляются и с приготовлением, и с уничтожением такой красоты;

Марина, 5 сентября

В далекие годы юности у меня случилось подобие романа с одним странноватым, как мне казалось, юношей. Странность у него была, по сути, одна, зато какая! Он никогда, ни при каких обстоятельствах не ел вне своего (то есть родительского) дома. Если учесть, что жил молодой человек довольно далеко, а учился в университете в центре города, приходилось ему, я думаю, несладко (точнее, вообще никак, потому что привычку носить еду с собой мы приобретаем, как правило, лишь в зрелые годы и/или по суровой необходимости). Распорядок дня у него был примерно таков: с утра и часов до четырех – занятия, потом мы отправлялись бродить по городу, но, если заходили куда-нибудь выпить чаю с пирожками (чем еще студенты питаются?), он не пил даже воды. Я, грешным делом, предполагала, что у него с деньгами не очень (опять же – студенческие годы), но он даже у меня дома чай не пил! Не говоря о пирожках (а ведь я однажды зразами картофельными с грибным соусом удивить его пыталась – нет, не вышло). Странность свою он никак не объяснял, лишь заметил как-то невзначай, что ему надо знать, из каких продуктов еда приготовлена и как мыли посуду, в которой ее подают. Вернее, не просто знать, а видеть своими глазами. Сказать, что я была потрясена, значит ничего сказать. У меня очень долго в голове не укладывалось, что здоровый человек (а он был здоровым и к тому же заядлым спортсменом) может добровольно лишать себя таких удовольствий, как поедание покупных пирожков на траве в солнечный день, как неспешное поглощение двух-трех чашечек кофе в абсолютно парижской кофейне за углом от моего дома, как и множества других вещей, характеризующих истинно студенческий образ жизни. Помню, частенько бывали еще покупные салаты, которые мы ели прямо на улице, вместо ложек-вилок используя кусочки хлеба. Руки, естественно, не мыли, ибо было негде.

Объяснение «странностей» его поведения оказалось очень простым: родители юноши и он сам были медиками. Сейчас я наконец-то понимаю, что, может быть, они были не так уж неправы. Может, в чем-то и был «перебор», но по крайней мере их логика мне теперешней гораздо более понятна, чем двадцать пять лет назад.