Гагик Карапетян - Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

Мне приходилось «выдергивать» у него ребят. Допустим, чтобы осмотреть Билялетдинова. После чего передавать главному тренеру наши резюме. Далее он поступал по правилу «хозяин – барин»: хотел – принимал их во внимание, хотел – не принимал. При Эштрекове, Муслине и Семине обследования накануне матчей у меня проходили все, кто попадал в заявку. А Рахимов в таких данных, похоже, не нуждался: его советниками были исключительно приглашенные им австрийцы.

– Но ведь они никакого отношения к медицине не имели?!

– Конечно! Но тогдашний наставник «Локо» клубных врачей ни в грош не ставил. В качестве примера приведу такой эпизод. Когда в злополучном матче против «Зенита» травму получил Одемвингие, мы отправили его на УЗИ-диагностику. Оттуда пришел обнадеживающий ответ: у Питера растяжение мышцы плюс обострение седалищного нерва. После пятидневного лечения форвард отправился на повторное обследование, чтобы вместе с врачами понять динамику своего состояния. К счастью, она оказалась положительной.

Случившееся по времени совпало с кратким периодом, когда Рахимов, видимо, почувствовав, что ему недолго осталось работать в «Локо», стал доступнее. Рассказав Рашиду о ходе лечения Одемвингие, я высказал свое пожелание:

– Парень пока побаивается выходить на поле. Потому что, если, не дай бог, что-то случится, он потеряет минимум еще два месяца. Поэтому ему следует предоставить несколько дополнительных дней на реабилитацию.

Главный тренер вроде согласился. Приехали на занятие. Подозвав Ярдошвили, Рашид велел показать результаты УЗИ австрийцу Алексу Штадлеру, своему ассистенту по физической подготовке и физиотерапевту. Когда мой коллега сообщил о распоряжении Рахимова, я, не выдержав, воскликнул:

– Но ведь Алекс ни ухом ни рылом не разбирается в медицине! Мне, например, не стыдно признаться в том, что я иногда не могу расшифровать «картинки» диагностики: даже специалисты высокого класса не всегда могут точно прочесть заключения, полученные после УЗИ. А здесь некомпетентный «заморский гость» – во всем разбирается, обо всем судит…

В общем, разрядился. И без толку. Потому что приказ есть приказ. И Саша отдал Штадлеру экспертное резюме.

– Вроде бы мелочи, но теперь частично понимаю, откуда «растут ноги» досрочного ухода Рахимова из «Локо».

– Ведь с ним, кроме прочего, было очень трудно общаться. Меня, например, первое время он в упор не видел. В основном – нередко при этом срываясь на повышенные тона – общался лишь с Ярдошвили. Так получилось, что в 2009-м я не ездил на зимние сборы. На них за командой как раз наблюдал мой коллега. Тогда я еще понадеялся, что, может, хотя бы с ним Рахимов наладит нормальные взаимоотношения. Куда там! Категорически неспособен! Я уж не говорю об отношении ко мне. Почти за полтора года своей работы в «Локо» 44-летний главный тренер позвонил мне от силы два-три раза.

– А ведь он в 1990-е годы пару лет считался «железнодорожником» и провел аж четыре матча за сборную России!

– Да знал я его в ту пору! Знал и лечил. За несколько месяцев до чемпионата мира-1994 в США у нас состоялся выезд за океан для встреч со сборной США и Мексики (соответственно, 29 января – 1:1и 2 февраля – 4:1. – Прим. ред. ). Рахимова включили в состав. Но у него обнаружилась болячка. Большой погоды в игре он не делал. Поэтому Семин, входивший в тренерское трио, особо заморачиваться не стал. А сказал мне:

– Решай сам – можешь брать Рашида, а можешь и не брать.

Я все-таки посодействовал, чтобы его взяли в Америку. Теперь он, естественно, о том забыл. Зато когда вернулся в «Локо» в качестве наставника, то раздавал визитки, на которых, дословно не вспомню, но примерно значилось, что ее владелец – бакалавр биологических и еще каких-то наук. К тому же дал понять, что его «коньком» является умение пользоваться… спорттестерами. Ну, что ты! Заходишь к нему в кабинет, а на стенах висят украшенные стрелками графики, схемы с номерами…

– Пусть отношения с подчиненными, включая тех, кто ему годится в отцы, останутся на совести бывшего наставника «Локо». Откуда столь явный непрофессионализм? Ведь он, прожив в Австрии около 10 лет, работал с местными командами?

– Не знаю, кем он там трудился и где: в школе, с детьми или взрослыми любителями футбола. Известно только – в качестве полноценного тренера Рахимов появился в пермском «Амкаре». И героически передвинул его с 14-го места на 10-е.

– Ныне, бесславно вернувшись туда же из Москвы, он, на мой взгляд, подтвердил «амкаровский» уровень своего тренерского таланта.

– Точно подметили! Наш «паровоз» на ходу, во время чемпионата страны, расставшись с «машинистом», в конце концов на финише турнира остановился на 9-м месте…

Итак, я рассказал вам почти все о моих заметных промахах и ошибках, допущенных в национальной команде и «Локомотиве».

– Спасибо за вашу постоянную искренность и доверие.

Савелий Евсеевич! Как мы договорились в начале этой беседы, в качестве ее «десерта» прошу вспомнить о нештатных ситуациях с вашим участием… Но для этого, как предполагаю, придется срочно найти «препарат» для нейтрализации вашей скромности. Вы согласны временно отказаться от прирожденной черты своего характера?

– Попробую. Правда, загодя извините за то, что согласился рассказать о себе, любимом. А пока я, как говорится, собираюсь с мыслями, почитайте этот небольшой документ ( передает тонкую папочку ):

Выписка из Книги почета Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР от 9 августа 1971 г.:

«Тов. Мышалов С. Е. занесен в Книгу почета за проявленный самоотверженный и благородный поступок, выразившийся в спасении утопающего – тов. Жилинского В.С., находившегося в состоянии клинической смерти».

– Надо же! Какой вы молодец! Тут без подробностей не обойтись!

– Я отдыхал в подмосковном пансионате «Березки». Обычно с утра выходил к речке, делал зарядку, плавал… Коротал таким образом время до обеда. Но тут почему-то чуть ли не полдня провел в номере. Вдруг слышу из коридора знакомый, но тревожно перешедший на крик голос дежурной:

– Где Савелий Евсеевич?

Я выскочил из номера:

– Что стряслось?

– Человек утонул!

Там, на берегу, дно сначала пологое, потом резко уходит вглубь. Я бегом туда: подростка из местных уже вытащили и вызвали «Скорую». Как все произошло, нетрудно представить: решил купнуться, но, видимо, переоценил свои силы, и вот, пожалуйста, несчастный случай. Но для меня такой пациент в новинку: в моей врачебной практике ничего подобного еще не было.

– В каком состоянии находился подросток?

– Не реагировал. Как говорят в подобных случаях, одной ногой ушел туда, откуда не возвращаются. Меня окружила толпа. Посыпались советы. Не слушая никого, я по всем правилам науки совершил серию реанимационных движений. Из утопленника вышла вода. Наконец он открыл глаза. По сути, человек заново родился. Тут подъехала «Скорая». Подростка увезли, но его жизнь находилась вне опасности.