ХРОНИКИ ДАО - Deng Ming-Dao

Появился лодочник. Немного поторговавшись, он согласился перевезти Сайхуна на остров. Укладывая чемоданы в лодку, он интересовался, не коммерсант ли Сайхун. В ответ тот лишь рассмеялся, сообщив лодочнику, что он просто родственник, который приехал увидеться с близким человеком. Сам себе он, однако, казался блудным сыном, который возвращается домой в не совсем здравом рассудке. С собой Сайхун привез множество подарков: цветов, фруктов, конических караваев белого хлеба, орехов, квашеных и пряных овощей, сушеную тофу, лапшу… Он намеренно старался захватить всего побольше, и теперь подарки заполнили почти все пространство лодки.

Через некоторое время Сайхун с радостью заметил двух служек: они стояли в фиолетовой тени ивы рядом с крохотным причалом. У обоих были длинные, завернутые в узел волосы и одежды даосских монахов. Сайхун поприветствовал их поклоном и начал поспешно передавать им свои подарки. На какую-то секунду он почувствовал себя немного неуклюжим, даже смутившимся.

Журчание Чистой Воды тут же ответил ему подчеркнуто церемонными приветственными жестами, но потом не выдержал и хихикнул. Сайхун выпрямился, смутившись и растерявшись.

– Ну и вид у тебя, – служка ткнул в американскую одежду Сайхуна.

– Да не дразни ты его, – произнес Туман В Ущелье с преувеличенной заботой в голосе. – Он ведь у нас по миру путешествует.

Тут Сайхун вконец смешался: он не знал, что делать. Если бы он был простым человеком из Питтсбурга, то, пожалуй, пожал бы им руки – но такой жест был незнаком в Китае. Если бы он все еще оставался монахом, то поклонился бы им, а после приступил к сложному ритуалу приветствия. Наконец, если бы он оставался ребенком, которым оба служки его безусловно считали, он бы просто постарался их ударить.

– Такой сейчас стиль, – защищаясь, бросил Сайхун. – Мне нужно нормально выглядеть, как все.

Но в душе он решил, что два его старых друга – обыкновенные неотесанные крестьяне.

– Видали даоса, который о стиле печется! – неожиданно рявкнул Туман В Ущелье, с такой силой тряхнув головой, что его завязанные в узел волосы едва не распустились. – Да, вижу, что ты действительно делаешь успехи в самосовершенствовании.

Тут Сайхун совершенно потерял терпение и уже был готов схватиться с обоими – но вдруг вся троица заметила, что на вершине пригорка стоит Великий Мастер. Служки и Сайхун переглянулись друг с другом, выдавив на лице глуповатую ухмылку. Потом служки подхватили вещи Сайхуна и направились вверх по холму.

Островок оказался меньше обычного городского квартала. Почти всю площадь занимали плакучие ивы и сосны. Правда, с него открывался отличный вид на берега озера; можно было увидеть и несколько горных цепей вдалеке. Великий Мастер и его служки отбывали здесь ссылку, в которую их направило правительство. Сюда не приходили молиться и здесь не было ни одного ученика, которому можно было передать свои знания.

Ходили слухи, что это святилище некогда оборудовал сам Чжоу Эньлай; но при этом укромное убежище служило и тюрьмой. Великий Мастер был слишком известной личностью, чтобы его можно было безнаказанно убить; но правительственные чиновники все же хотели убедиться в том, что старый даос не займется пропагандой религии в массах. Несмотря на то что Великий Мастер был отшельником, его слава заставляла бояться его популярности. Так что было лучше изолировать старика в далеком, никому неизвестном храме.

Сам храм оказался единственным строением на островке; он возвышался на самой вершине холма. Главные ворота открывались на север – традиционная ориентация для большинства храмов. Большинство помещений были разрушены, а то и вовсе уничтожены. Оставались пригодными к использованию буквально несколько помещений: главный молельный зал и несколько небольших, прилегавших к нему келий. Кирпичные стены были покрыты гипсовой штукатуркой и побелены известкой, а крыша была выложена глиняной черепицей пепельного цвета. Когда-то покрашенные карнизы теперь были голыми и побитыми непогодой; мох и трава постепенно начали завоевывать выбоины в камнях. Обычно в храмах над входом крепилась табличка, на которой было указано название; здесь же такой таблички не было.

Служки провели Сайхуна через открытую решетчатую дверь. Пол был настолько покрыт грязью и комьями земли, что можно было только догадываться – внизу должны быть каменные плиты. Деревянные части повсеместно были старые, потрескавшиеся. Нигде не было ни статуи, ни алтаря. Никаких признаков религии.

Великий Мастер стоял у входа в молельный зал. У старого учителя был вполне знакомый вид; но все-таки, после пяти лет, проведенных в Америке, Сайхун вначале решил, что перед ним привидение. Потом он выполнил необходимый обряд поклонения перед неподвижной фигурой учителя, одетой как обычно во все темное. Они обменялись лишь несколькими словами, не выказав никакого волнения от встречи.

– Ты очень добр, столь щедро одарив нас, – пробормотал Великий Мастер.

Сайхун с изумлением почувствовал, каким трепетом наполнилось все его существо при звуках голоса старого учителя.

– Возвратиться – большая честь для меня, – мягко ответил он.

– Как видишь, меня низвели до весьма нищенских условий.

– Но ваше богатство, Учитель, находится не здесь.

– Судя по всему, этого оказалось недостаточно, чтобы спасти меня и тех, кто остался рядом со мной из чувства преданности.

– Вы преувеличиваете, – возразил Сайхун. – Мы навсегда останемся вашими учениками.

– Но разве вся эта жизнь не является сном? – прошептал Великий Мастер.

– Да, причем таким, который слишком быстро кончается, – ответил Сайхун.

– Вот почему я передаю тебе свое единственное наставление: старайся понять непостоянство. Наблюдай преходящее.

Великий Мастер махнул рукой в сторону служек:

– Он проделал долгий путь. Давайте сядем и поедим вместе.

Все четверо уселись за видавшим виды деревянным столом, который стоял посередине запыленной трапезной. Служки занялись приготовлением пищи. Согласно этикету, это занятие должен был бы взять на себя Сайхун, как самый младший здесь; но поскольку сейчас он был гостем, Великий Мастер сел, чтобы побеседовать с ним. В разговоре Сайхун обнаружил, что разум Мастера все так же ясен и цепок.

– Сейчас заниматься даосизмом невозможно, – серьезно произнес учитель. – Оставайся во внешнем мире, но храни даосизм живым и чистым внутри себя.

Сайхун кивнул в знак согласия, присаживаясь на твердую скамью.

– Не думай, что даосизм спасет тебя, – между тем продолжал Великий Мастер. – Ты должен спасать себя. Даосизм – это часть жизни, но жизнь не происходит сама по себе. Каждый человек должен выходить из своей скорлупы и активно преследовать ее. Точно гак же даосизм никогда не придет к пассивному человеку. Ни жизнь, ни самореализация не даются без усилий.