Андрей Меркин - Записки «лесника»

Но Ульянов уже бегом бежал в спасительное купе ночного скорого поезда Острава – Прага, зажав билет в мозолистой руке.

Другой придерживал кепку «Китай – моя любовь» от «Дольче и Габбана» цвета «мать сыра земля».

Где-то далеко на вокзале остались гопник Гангстер со своей очаровательной спутницей, пьяный в гавно его друг Алексей, Алёшенька, сынок и другие антисоциальные элементы из числа юной поросли пятой волны.

Огромный стакан в пять литров с «Бехеровкой» цвета мочи полковой кобылы ещё долго колыхался и дрожал в неокрепших руках жителя дальнего Подмосковья.

Собачник – малобюджетник скупил все двойные розы «Банник»—»Спартак».

Его ждал табаш в пять накатов, выдвинулся в сторону Варшавы с пересадкой на семи «собаках».

И официантка.

Официантка, которая за кнедлики на шкварках и гуляш с пивком пыталась дать нам сдачи.

Вместо двух тысяч крон – сначала две, затем двадцать, потом двести – и лишь после безумного крика на чешском языке.

– Цо, чешска курва, охуела! – правильно сложила за обед.

В пивной «У Гуса», не Хиддинка…

Павел Павлович Глоба давно живёт в Берлине. Недавно с ним познакомился. Можно по разному к нему относиться, тем более, что многие считают его аферистом.

У меня на левой руке несколько родинок в форме созвездия Большой Медведицы.

Когда Глоба увидел, то оживился весьма и сделал совершенно неожиданное резюме.

– Нужно больше доверять интуиции, а не разуму.

– И будет Вам счастье…

Доверился интуиции, и первый раз в жизни пошёл на совершенно безнадежное мероприятие. Результат поразительный!

Итак, покупка клубники по интуиции.

Купил надысь клубнички местной, из под Бранденбурга.

Продаётся по всему Берлину в специальных красных киосках, свежая каждый день.

Вкусная, как чёрная икра!

Такое симпатичное двухкилограммовое лукошко, с таким же Красная Шапочка ходила к бабушке.

Старушка-процентщица скидку сделала, и взял, на жабу, две корзинки плетёные.

Дражайшая супруга обрадовалась, и приговорили клубничку почти в один присест, даже не заметили.

Ну, у меня-то закалочка старая, с советских времён. Только и сходил в туалет «по Малахову».

А жена покрылась пятнами по всему телу и зуд начался.

Быстренько идём к кожнику – тут недалеко.

Седенький профессор Хофман только крякнул, да вдруг как пизданёт по-русски:

– Вы слишком много кушать!

Я чуть со стула не упал от смеха, да и жена тоже.

– Герр профессор – поклонник фильма «Ширли-мырли»?

– Нет.

– Папа был в плену и научил немного по-русски.

Когда буквально перевёл, то он тоже ржал в голос.

– А говорят у немцев нет чувства юмора!

– Сейчас!

Герр Хофман расчувствовался, и вместо того, чтобы почём зря гнать меня в аптеку с рецептом, достал гидрокортизон из шкафчика.

И почёл краткую лекцию про концентрацию мази на сантиметр поверхности тела:

– Всё хорошо в меру.

Мазь жене к утру помогла, а я вспомнил Глобу.

При следующей встрече набрался наглости и спросил про московский «Спартак».

Он уже давно составил «Натальную карту» команды по просьбе одного очень богатого болельщика.

За основу был взят год, месяц, число, время и место основания клуба Патриархом и тогдашним Первым секретарем ЦК ВЛКСМ.

Денег это стоит немалых, Павел Павлович ничего бесплатно не делает. Естественно он ничего не стал говорить, что в «Натальной карте».

Футболом Глоба интересуется только с точки зрения заработка от богатых клиентов.

Единственное, что удалось из него выудить, методом удушения:

– Очень скоро ваши мучения закончатся, и в самое ближайшее время команду ждёт подъём и…

– «А больше я вам, буржуинам, ничего не скажу, а самим вам, проклятым, и ввек не догадаться».

– Осторожнее в Швеции! – вдруг сказал Глоба на прощание.

Накануне отлёта в Гетеборг пошёл прогуляться по центру Берлина, в район Кудамм.

Идёт навстречу мальчик лет семи от роду в спартаковской шапочке от Собачника-малобюджетника.

Честно говоря, удивился не по-детски.

– Мальчик, ты в Берлине живёшь?

– Да…

– А родился где?

– Тоже в Берлине, – отвечает мальчик с небольшим немецким акцентом.

– Родители твои давно в Германии?

– Давно-о-о…

– Из Москвы небось?

– Не-а, из Днепропетровска…

И под занавес мальчик выдаёт информацию:

– Кони, сосать!

– Егор Титов – наш капитан.

– Веллитон – хороший, хоть и негр.

Нет, я конечно в семь лет тоже кое-что знал.

Например, что Никита Сергеевич Хрущёв, помимо кукурузы, сеет ещё и разумное, доброе, вечное.

Что Каудильо – фашист, а Гилю Хусаинова чуть не убили в Испании, но Долорес Ибаррури его спасла.

Вот такие болельщики растут в дальнем зарубежье.

В Гетёборге в отель заехал заботливый Ульянов и, как друг, решил подвести в аэропорт.

Ага – подвёз, сука!

Тока не в «Сити Аэропорт» – оттуда рейсы на Берлин, а в «Международный».

Расстояние между ними – ерунда, километров двести, не больше.

– Держи сто крон на такси! – сказал участливый Ульянов.

Блеснул полированной, как шар, плешью и ушёл отбивать толстую, как член, пачку «Такс-фри», перетянутую резинкой, украденной прямо из рецепции отеля.

Милая шведская семья объяснила таксисту куда ехать, и через два часа, отдав много евро, а не крон, сидел в «Сити Аэропорт».

Прижимая к груди единственный, потрёпанный экземпляр своей первой книги, которую привёз Пашка-Америка.

После матча мог лишиться и этого экземпляра.

Команда выходит к автобусу, Егор Титов идёт с мамой.

Ульянов тут, как тут.

– Егор, это Андрей из Берлина, он написал книгу.

– Я тебе про него рассказывал.

– Мама!!!

– Он мне это в десятый раз рассказывает.

– Я что, похож на человека, у которого проблемы с памятью?

Ретируюсь бочком, прижимая книгу поближе к сердцу.

Ульянов даже не покраснел, а вернулся в буфет.

В перерыве матча буфет был подвергнут нашествию гостей из России.

Ульянов и Довженко так метнули харч, что Шавло и пресс-атташе только успели поглядеть на пустые тарелки.

Рыбка и тефтельки съедены в один присест.

Пашка-Америка схомячил пирог размером с автомобильную покрышку и примерно такой же толщины.

Якобы непьющие болельщики так заливали дармовой вискарь, что бармен-негр не успевал наливать.

При этом вся братия запивала ещё и пивком.

– А чего?

– Дармовое дело!

Скромно откушивал зелёным яблочком, второе съесть не успел.

Раздался дикий крик:

– Симулянты Швецию объедают! – Ульянов вырвал яблочко прямо из рук.

И сожрал его вместе с косточками в два больших и жадных укуса.

От халявного бухла эта шобла весь второй тайм не вылизала из сральника.