Мэтт Шрадер - Создание музыки для кино. Секреты ведущих голливудских композиторов

Как бы вы могли охарактеризовать музыкальный почерк Хорнера?

Забавно, что можно послушать некоторые из его музыкальных сопровождений, таких как «Дом из песка и тумана», и они будут звучать совершенно отлично от других, например, «Там, где река становится черной», или большого количества динамичных саундтреков для научной фантастики. «Аполлон-13» с его напряжением.

Я думаю, разнообразие – очень важная часть всего этого, и что движущая сила кроется в высоких духовых, таких безумных высоких музыкальных фигур, сыгранных на духовых, от которых сердце бьется чаще. Большие сильные струнные – низкие, средние и высокие. Он в самом деле знал, как раскрыть всю мощь оркестра.

Он всегда старался накладывать или переплетать свой крупный оркестровый материал с сильной перкуссией, другими музыкальными идеями, другими музыкальными традициями. Знаете, я никогда не анализировал это. Я думаю, что вся его музыка такая разная, но при этом всегда понятно, что у руля находится Хорнер.

Это просто хороший звук, и он крайне эмоционален. Он очень эмоциональный композитор. Он не слишком привязан к интеллектуальной идее. Он работает с чувствами, подталкивает сцену эмоционально, и я думаю, в этом его сила. Он знает, как заставить вас плакать без открытой манипуляции вами.

Потому что я не думаю, что манипуляция работает. Я не думаю, что можно сказать людям: «Заплачьте». Мне кажется, вы предлагаете им возможность поплакать, если они почувствовали, что фильм подошел к этому моменту, или они ощутили ликование, или потерю, или что угодно еще. Музыка не может заставить вас чувствовать, но она безусловно может усилить ваши чувства.

Какое влияние оказал Джеймс Хорнер не только на мир музыки для кино, но и на само кино?

Я не знаю, как исключить его влияние на музыку для фильмов из его влияния на кино в целом. Я думаю, Джеймс написал музыкальное оформление более чем к 100 фильмам за последние 30 лет. Начиная от самых низкобюджетных фильмов, до – в моем случае (смеется) – самых высокобюджетных. К счастью, есть еще кассовые сборы, благодаря им я все еще в бизнесе, а не безработный, и вы не берете у меня интервью в очереди за бесплатным супом.

Нет, думаю, тут речь идет о наследии человека, вошедшего в список из тех двух или трех композиторов во всем мире, которые оказали влияние на музыку в кино и заставили нас всех осознать, насколько важна музыка, насколько важной частью фильма является рука композитора.

Когда мы монтировали «Титаник», Джеймс присылал музыку такой, какая она была, потому что все, что он должен был сделать – это наиграть на синтезаторе то, что он собирался сделать с оркестром.

И поэтому я привык принимать новые идеи. Я сидел на монтаже однажды, и пришел диск, на котором была надпись «Набросок». И я подумал: «Окей, это, наверное, для сцены с наброском, правильно?» Я загрузил музыку в Avid и наложил ее на сцену, где Джек рисует Розу. И они не очень хорошо синхронизировались. Я подумал: «О, а может мы урезали сцену, или что-то еще, и он работал над старой монтажной версией?»

И я просто подвигал ее по эпизоду, пока не нашел место, где бы она хорошо синхронизировалась со сценой. И там что-то вроде нисходящего пианино. Я наложил его на момент, когда Леонардо поднимает глаза и смотрит прямо в камеру. Крайне важный момент зрительного контакта между ними, когда он рисует ее. А потом все совпало просто идеально, музыка подчеркивала каждое движение его руки, все было фантастически. Соло на пианино. Очень простая фортепианная мелодия.

Я был так взволнован этим. Я позвонил ему и сказал: «Она так хорошо подходит к этой сцене!» Он сказал: «О чем ты говоришь?» «Ну, – сказал я, – ты прислал этот набросок, и я наложил его на сцену с наброском, и это сработало фантастически». Он сказал: «О, нет, это просто набросок. Просто фортепианный набросок мелодии. Мы можем поставить его куда угодно». И я сказал: «Но он чудесно работает с этой сценой!» И он спросил: «Правда?» Я сказал: «Да, тащи свою задницу сюда!»

Он жил недалеко от меня. А я монтировал у себя дома, поэтому он пришел. Он сказал: «О, это очень хорошо, окей, ладно, я понял», – и он уже думал о том, какого пианиста нанять, чтобы сыграть это. Он сказал: «Хорошо, я сыграю это с оркестром». Я ответил: «Нет, только пианино, только пианино! Это фантастика. Это как раз то, что нужно для этой сцены». Он сказал: «Ну ладно, я знаю лучшего пианиста в мире. Он из Лондона».

Я сказал: «Нет, это ты, приятель, это ты. Мы используем эту версию. Ты не понимаешь. Ты уже сделал это! Ты можешь двигаться дальше, сцена готова». Он сказал: «Но это же просто бренчание!» Я ответил: «Именно! Ты делаешь набросок. И герой тоже не пишет картину. Делает набросок». И он сказал: «Угу!»

Он ненавидел это. Он ненавидел это, потому что он очень сильно принижал себя в плане игры. И я сказал: «Но это фантастически!» Поэтому, когда вы в следующий раз пойдете смотреть фильм, знайте, это Джеймс играет в сцене с наброском. И, вероятно, это единственный раз, когда в фильме играет музыка, сыгранная лично им.

Не знаю почему, наверное, потому, что он не любит играть. Он всегда думает, что может найти лучшего парня в мире, который сделает это.

Извините, я постоянно говорю о нем в настоящем времени, это потому что для нас он всегда будет в настоящем времени, потому что его музыка всегда будет с нами.

А что о знаменитой песне из «Титаника»?

Джеймс позвонил мне и спросил: «Ты в порядке?» А я монтировал фильм. Мы думали, что обречены. Все смеялись над нами и подкалывали, что мы так далеко вышли за бюджет, график и все остальное. И я ответил: «Нет, нет, нет, я не в хорошем настроении, и я никогда больше не буду в хорошем настроении до конца моих дней, так в чем заключается твой вопрос? В чем твой сраный вопрос?» И он сказал: «Твое настроение должно улучшиться из-за этого». Я сказал: «Этого никогда не случится», и он ответил: «Ну, окей».

Он хотел проиграть кое-что для меня, и мы приехали в мой офис. Там находился мой кассетный проигрыватель. Мы приехали туда и слушали эту запись вдвоем. И я услышал узнаваемую кельтскую мелодию в начале, и затем вступил оркестр, но по-другому, скорее поп-оркестровка.

Я подумал: «Ну ладно, это песня». И я услышал голос, который начал петь. Он написал для меня песню! И я слушал песню, слушал стихи, и, вау, это действительно очень хорошая песня. И, вау, стихи затрагивают практически все темы, которые есть в фильме. Песня вызвала у меня сильный эмоциональный отклик. К концу песни я осознал, что она, должно быть, очень важна, потому что до этого, когда мы обсуждали возможность включить песню, я забраковал эту идею.

Я аргументировал это так: «Ты бы не захотел услышать песню в конце «Списка Шиндлера», так ведь? Это серьезный фильм, один из самых серьезных моих замыслов». И он как бы пропустил это мимо ушей. И я подумал о силе песни в «Телохранителе», песни Уитни Хьюстон I Will Always Love You.