Уильям Ирвин - Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности

В эпистемологии есть достаточно популярное направление, называемое холизмом. Согласно ему, отдельное впечатление не подтверждает чего-либо само по себе, но может рассматриваться лишь в контексте широкого набора впечатлений и убеждений, в том числе и вышеописанных оценочных принципов [11]. (Если эта точка зрения кажется вам ложной, то, скорее всего, и аргумент будет выглядеть неубедительно.) Но как мы выяснили, Нео не имеет права интерпретировать новую информацию привычными методами, поэтому у него нет оснований доверять новым убеждениям, сформированным на основе этой информации. Из этого следует логичный вывод: Нео не знает (даже по стандартам «обыкновенного» знания) наверняка, что он всю жизнь провел в Матрице, а затем был освобожден. На основе этого алгоритма можно развенчать большинство скептических гипотез, подобных Возможности Матрицы, – почти в 100 % случаев они будут опровергать сами себя.

Напомню, Возможность Матрицы означает, что вы (или я), возможно, сейчас находитесь в Матрице. Давайте разберемся: а не лишена ли эта идея смысла? Нет ли в ней логического противоречия?

Хотелось бы сразу сделать несколько оговорок. Я не просто хочу указать на небольшие несостыковки в сюжете. Меня не волнует, нарушают ли Вачовски законы физики. Единственное, что меня интересует, – не является ли идея «Матрицы» противоречивой еще на уровне концепта?

Как мы уже установили, если вы сейчас находитесь в Матрице, то добрая часть ваших убеждений просто неверна. (К примеру, вы думаете, что читаете книгу, а на самом деле вы варитесь в куче розовой жижи.) Полагаю, именно груз ложных убеждений в итоге угрожает связности этой истории (скоро мы выясним, почему). Разумеется, не все убеждения Нео оказались ложными: он знал, как выглядит его лицо, и оно таким же и осталось (могло бы оказаться, что за пределами Матрицы он выглядит, как Барбра Стрейзанд, вот это был бы номер). Но если мы легко представляем себе мир Матрицы, то не менее легко вообразить мир, в котором еще более хитроумные компьютеры уделяют внимание каждой крохотной детали, чтобы расплодить среди людей как можно больше ложных убеждений.

Главный вопрос заключается в следующем: можем ли мы осмысленно представить образ человека, у которого есть убеждения, но почти все из них ложные? Если ответ – нет, то, по большому счету, мы не сможем разобраться в «Матрице» (по крайней мере, в ее нашей версии с более хитроумными компьютерами) и подобных ей историях. Получается, Возможность Матрицы и другие похожие теории при всей кажущейся правдоподобности изначально обречены на провал.

Давайте проведем эксперимент. Я попытаюсь доказать, что один человек (назовем его Лизой) не сможет разобраться в истории другого человека (скажем, Гомера), почти все убеждения которого покажутся ей ложными. Подставив на место Лизы себя, а на место Гомера Нео, мы убедимся в этом.

Главная идея этого эксперимента заключается в следующем: у человека не может быть одного определенного мнения по какой-либо теме. Чтобы иметь хотя бы одно убеждение, нужно быть в курсе хотя бы нескольких точек зрения. Вновь приведу наглядный пример: диалог с моим другом Клетусом.

Клетус. Я боюсь медведей.

Я. Почему? Потому что у них такой густой мех?

Клетус. Ого, я не знал, что у них есть мех.

Я. Потому что они одни из крупнейших животных?

Клетус. Они большие? Я даже не знал, что они животные, честно говоря.

Я. Но ты хотя бы в курсе, что это живые существа, обитающие в физическом мире?

Клетус. Ого, век живи, век учись.

Я. Ты боишься их из-за того, что они похожи на птиц?

Клетус. Ого, правда похожи?

Я. Нет, конечно! Ты вообще хоть раз видел медведя [12] Строго говоря, знание того, как выглядит медведь, не обязано соответствовать наличию убеждения о медведях как опасных реальностях. Скорее, знать здесь значит обладать определенными способностями к распознаванию. В райлеанской терминологии это означает «знать, как», а не «знать, что» (Gilbert Ryle, The Concept of Mind , 1949). Но эти способности, скорее всего, так же необходимы для того, чтобы сформировать концепцию медведя. ?

Клетус. Нет… Как они выглядят?

Я. Да хватит! Что ты вообще знаешь о медведях?

Клетус. Что они страшные…

Я. А помимо?

Клетус. Ничего…

К этому моменту мы как минимум начинаем подозревать, что Клетус когда-то услышал от кого-то, что медведи страшные, но понятия не имеет, что это вообще значит. Очевидно, что он на самом деле не боится медведей, потому что даже не знает, что такое медведь. Чтобы приписать Клетусу страх медведей, мне (независимо от того, считаю ли я их пугающими или нет) нужно подтверждение того, что Клетус знаком с концептами «медведь» и «страх». Чтобы увериться в том, что Клетус знаком с концептом медведя, мне нужно приписать ему определенные убеждения о медведях, в которые верю я сам (например, что это животные, не похожие на птиц). Если Клетус не разделяет эти убеждения, то мы вообще не сможем понять, что же он подразумевает под словом «медведь», если оно вообще для него что-то значит.

Я твердо уверен: оснований приписывать Клетусу суждение «медведи страшные», у нас не больше, чем, к примеру, суждение «камни страшные». Идея, что убеждения одного человека придают смысл словам другого – еще одно изобретение холизма, в данном случае концептуального. Что это такое – узнайте у Селларса, Дэвидсона или Куайна. Даже если бы Клетус имел в виду концепт страха и высказал бы при этом максимально общую мысль вроде «Медведи – скорее нечто, чем ничто», самое большее, что мы могли бы ему приписать, – убеждение в том, что существует нечто страшное, а не в том, что страшны именно (большие и мохнатые) медведи.

Итак, подведем итоги. Допустим, я утверждаю, что у кого-то много ложных убеждений. Теперь я должен показать, что в каждом ложном убеждении, которое я хочу приписать человеку, содержатся некоторые понятия. Значит, я должен приписать еще человеку какие-то убеждения в связи с содержанием этих понятий, которые сам считаю истинными (например, что среди существующих вещей есть страшные). Следовательно, каждое ложное убеждение, приписываемое мной человеку (например, Гомеру), я должен связать с несколькими истинными убеждениями этого человека. Если каждое ложное убеждение Гомера связать с несколькими истинными, я не смогу сказать, что все убеждения человека неверны – у него есть набор истинных убеждений. Идея, что чьи-то убеждения всецело ложны, остается непротиворечивой только в том случае, если мы не обращаем внимания на все те истинные убеждения, которые приписываем личности.

Достаточно ли этих аргументов, чтобы доказать, что Возможность Матрицы – на самом деле Невозможность? Боюсь, нет. Даже если бы злобные компьютеры Матрицы не смогли сделать ложными все ваши убеждения (и в этом случае их нельзя было бы вообще именовать убеждениями), значительная или большая часть убеждений могла бы быть ложной, если бы вы пребывали в Матрице. Таким образом, нам придется признать Возможность Матрицы. Мы все-таки можем находиться в Матрице, и масса наших убеждений может быть ложной, даже если некоторые из них оказываются истинными.