Магомед Гамаюн - Homo Unus. Том 2

В описанной схеме не составляет труда увидеть пирамиду, поскольку ее основной характерной чертой является присвоение немногими результатов труда многих. Вспомните описанную выше схему компании сетевого маркетинга. В ней – распределение по цепочке дистрибьютеров торговой наценки, здесь, в традиционной схеме производства и реализации, – распределение по цепочке производителей (капиталистов) прибавочной стоимости. Более того, окончание производственной цепочки (промышленный склад, склад оптовика, розничная точка) по экономическому смыслу совпадает с цепочкой дистрибьютеров компании сетевого маркетинга. В сетевом маркетинге больше всех получает тот, кто находится в начале цепочки распределения, тот, кто пришел в компанию раньше всех. В традиционной схеме больше всех получит тот, кто успел приобрести (накопить) наибольший капитал.

Аналогия наблюдается даже в мелочах. Как мы утверждали, компания сетевого маркетинга превращается в финансовую пирамиду второго рода только тогда, когда продает свой товар с неадекватно высокой наценкой – по завышенной цене, несопоставимой с ценой на аналогичные товары, продающиеся на свободном рынке. В предельном случае товаром такой МЛМ-компании являются «консультации» на тему о том, как вступить в эту компанию и работать в ней. В частности, проводить консультации. Аналогично в стране развитого капитализма монопольное ценообразование считается не меньшим мошенничеством, чем организация финансовой пирамиды. Напомним, что монопольное ценообразование – это производство товара и продажа его по завышенным ценам в ситуации отсутствия на рынке его аналога, заменителя.

Итак, мы увидели, как прибавочная стоимость, созданная трудом работника (человека, не имеющего собственного капитала), всякий раз, на каждом этапе технологического передела достается его работодателю – владельцу капитала. Тому, кто, вступив в экономические отношения с окружающими людьми прежде первого, сумел скопить капитал. Капитал может достаться по наследству – но это ничего не меняет, капитал является воплощенным трудом, эквивалентом жизни предков наследователя (точнее, не предков его, а их наемных работников). Более того, ниже будет показано, какую важную роль играет сама возможность накапливать капитал и передавать его по наследству.

Заметка на полях

В своей книге «Динамика капитализма» известный историк экономики Фернан Бродель утверждает, что неравномерность развития капитализма в различных странах объясняется по-разному складывающимися отношениями между Бизнесом и Властью. Он пишет: «…современное государство, которое не произвело, а лишь унаследовало капитализм, то поощряет его, то препятствует ему. То даст действовать, то стремится сломать его механизм. Капитализм торжествует лишь тогда, когда идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством». 47 47 Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск. Полиграмма. 1993. С. 69.

И далее: «Подлинная судьба капитализма была в действительности разыграна в сфере социальных иерархий.

В каждом развитом обществе имеется несколько иерархий, несколько своего рода лестниц, позволяющих подняться с первого этажа, где прозябает основная масса народа – Grundvolk, по выражению Вернера Зомбарта: религиозная иерархия, иерархия политическая, военная, различные денежные иерархии. Между теми и другими, в зависимости от времени и места, наблюдаются противостояния, компромиссы или союзы, иногда даже слияние. В XIII веке в Риме религиозная и политическая иерархии сливаются, но вокруг города возникает опасный класс владетельных сеньоров, которым принадлежат обширные земли и неисчислимые стада, и это в то время, как банкиры Курии – выходцы из Сиены – начинают занимать высокое положение в местной иерархии. Во Флоренции конца XIV века старинная феодальная знать полностью сливается с новой крупной торговой буржуазией, образуя денежную элиту, к которой по логике вещей переходит и политическая власть. В других социальных условиях, напротив, политическая иерархия может подавлять все остальные, как это происходит, к примеру, в Китае при династии Мин и Маньчжурской династии. Та же тенденция, хотя менее отчетливо и последовательно, проявляется в монархической Франции при Старом режиме, который долгое время держит купцов, даже богатых, на третьестепенных ролях и выводит на передний план главную – дворянскую – иерархию. Во Франции времен Людовика XIII путь к могуществу лежит через близость к королю и двору. Первым шагом подлинной карьеры Ришелье, обладавшего скромным саном епископа Люсонского, было место духовника вдовствующей королевы Марии Медичи, благодаря которому он приблизился ко двору и вошел в узкий круг правителей Франции.

В каждом обществе свои пути удовлетворения личного честолюбия людей, свои типы преуспевания. Хотя на Западе нередко преуспевают отдельные личности, история постоянно твердит один и тот же урок: личный успех почти всегда следует относить на счет семей, бдительно, настойчиво и постепенно увеличивающих свое состояние и свое влияние. Их честолюбие уживается с терпением и растягивается на долгий период времени. Тогда, значит, надо воспевать достоинства и заслуги старинных семей, древних родов? Применительно к Западу это будет означать то, что позже стали называть общим термином «история буржуазии», являющейся носительницей капиталистического процесса, создающей или использующей ту жесткую иерархию, которая станет становым хребтом капитализма. Последний, действительно, в поисках приложения своего богатства и могущества поочередно или одновременно опирается на коммерцию, ростовщичество, торговлю на дальние расстояния, государственную службу и землевладение; земля всегда была надежной ценностью и к тому же в большей степени, чем обычно полагают, придавала владельцу очевидный престиж в обществе. Если внимательно присмотреться к жизни этих длинных семейных цепочек, к медленному накоплению состояний и престижа, становится почти в целом понятным переход от феодального строя к капиталистическому, произошедший в Европе. Феодальный строй являлся устойчивой формой раздела в пользу помещичьих семей земельной собственности – этого фундаментального богатства, – и имел устойчивую структуру. «Буржуазия» в течение веков паразитировала на этом привилегированном классе, жила при нем, обращая себе на пользу его ошибки, его роскошь, его праздность, его непредусмотрительность, стремясь – часто с помощью ростовщичества – присвоить себе его богатства, проникая в конце концов в его ряды и тогда сливаясь с ним.

Но в этом случае на приступ поднималась новая буржуазия, которая продолжала ту же борьбу. Это паразитирование длилось очень долго, буржуазия неотступно разрушала господствующий класс, пожирая его. Однако ее возвышение было долгим, исполненным терпения, постоянно откладываемым на век детей и внуков. И так, казалось, без конца.